Уже в июле 1941 г. возникает стихийное движение за создание общенародного Фонда обороны страны. Во всех отделениях Госбанка СССР были открыты специальные счета, на которые принимались взносы от населения: личные денежные накопления, золотые и серебряные вещи, авторские гонорары и государственные премии, облигации государственных займов, выигрыши по займам и денежно-вещевым лотереям, средства, заработанные на субботниках и воскресниках, и т. д. Всего в Фонд обороны за время войны поступило свыше 17 млрд рублей наличными, 13 килограммов платины, 131 килограмм золота, 9,5 тонны серебра, на 1,7 млрд рублей драгоценностей, свыше 4,5 млрд рублей облигаций государственных займов. В счет этих народных средств строились танковые колонны и авиаэскадрилии, боевые корабли и бронепоезда, артиллерийские и минометные батареи; производились стрелковое оружие, радиостанции, военное снаряжение, обмундирование и боеприпасы.
Сорокин, А. «Все московские храмы мною призваны отметить этот день особыми взносами на нужды обороны...» : патриотическое служение религиозных организаций СССР в годы Великой Отечественной войны / Андрей Сорокин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 4. – С. 125–129 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 129.
К 1941 году усилиями советской академической, отраслевой и вузовской науки удалось завершить большую часть предусмотренных третьим пятилетним планом развития народного хозяйства СССР (на 1938–1942 гг.) научно-исследовательских и конструкторских разработок, в т. ч. оборонного назначения. Под эгидой АН СССР была создана сеть специализированных научно-исследовательских учреждений, включавшая 47 институтов, 76 самостоятельных лабораторий, станций, обществ, обсерваторий и др. В них работали 123 академика, 182 члена-корреспондента, 4700 научных и научно-технических сотрудников. Однако последовавшая германская агрессия потребовала серьёзной перестройки системы и принципов управления советской академической и прикладной наукой в условиях военного времени.
<…>
Для сохранения научных кадров решением ГКО запрещалось использовать научных работников и преподавателей вузов не по специальности. Даже в наиболее напряжённые первые месяцы войны они пользовались правом отсрочки от призыва в действующую армию. Так, согласно Постановлению Государственного Комитета Обороны № ГКО-675с от 15 сентября 1941 года «О призыве военнообязанных, пользующихся отсрочками по мобилизации, и граждан 1922 года рождения» указывалось, что «призыв не распространяется на военнообязанных рядового и младшего начальствующего состава запаса, занимающих должности ...в) преподавателей высших учебных заведений, научно-исследовательских институтов и научных работников».
Перед советскими учёными встали непростые задачи: одновременно и в кратчайшие сроки разработать новые системы оружия, оказать научную помощь промышленности в совершенствовании технологических процессов, мобилизовать сырьевые ресурсы страны с учётом замены дефицитных материалов соответствующими местными и новыми стратегическими аналогами. При этом стоило учитывать проводившуюся в то же время масштабную эвакуацию большинства научных учреждений в тыловые районы страны (за полгода к местам новой дислокации были переведены 85 научно-исследовательских учреждений АН СССР и около 4000 их сотрудников).
<…>
Перед Комиссией по геолого-географическому обслуживанию Красной Армии, в состав которой вошли около 150 научных работников, были поставлены задачи по изучению и мониторингу погодно-климатических условий на основных театрах военных действий; изучению природного и культурного ландшафта для осуществления маскировки; подготовке военно-географических описаний; гидрологическому прогнозированию состояния естественных водных рубежей; комплексному учёту и анализу природных и экономических ресурсов в тыловых районах, разработке перспектив их экономического развития; организации поиска полезных ископаемых в восточных районах страны – на Урале, в Сибири, Поволжье, Казахстане и Средней Азии.
Работа комиссии имела важное практическое значение. Благодаря советским геодезистам, топографам и картографам только с июля по декабрь 1941 года была проведена съёмка местности на площади более 500 тыс. кв. км, составлены и изданы свыше 2 000 листов карт разного масштаба. Предоставленные гидрологами сведения о ширине и глубине рек, наличии бродов, скорости течения, характере берегов и дна, заболоченности поймы и др. позволили впоследствии провести ряд удачных наступательных операций, связанных с преодолением широких водных преград – Днепра, Днестра, Дуная, Березины, Вислы и Одера.
Тарадонов, С. В. Оборонные комиссии Академии наук СССР в период Великой Отечественной войны / С. В. Тарадонов, Е. Г. Бакланова. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2015. – № 9. – С. 12–19 : фот. – Библиогр. в примеч.: с. 19.
Вокруг ситуации на Украине накануне и в первые дни Великой Отечественной войны в последнее время сложилось немало мифологических конструкций. Среди них и убеждение в том, что к войне совсем не готовились, а население с началом боевых действий в массовом порядке отвергло советскую власть. Рассекреченные в последние годы документы из фондов РГАСПИ убеждают в том, что реальная картина была совершенно иной. Подготовка к нападению врага велась заблаговременно и масштабно, а с приходом гитлеровцев на украинскую землю на неоккупированной территории при активной поддержке местного населения организованно проводилась мобилизация в Красную Армию и десятки других важных и нужных в военное время мероприятий.
<…>
29 июня 1941 г. всем партийным и советским организациям прифронтовых областей была разослана директива ЦК ВКП(б) и СНК СССР с указанием в кратчайшие сроки провести «мобилизацию всех наших организаций и всех сил народа для разгрома врага», здесь впервые было сказано, что в начавшейся войне «решается вопрос о жизни и смерти советского государства, о том, быть народам Советского Союза свободными или порабощенными».
Решения, принятые центральными органами в Москве, подкреплялись постановлениями, принятыми местными парторганизациями.
Сорокин, А. «Немедленно передать Наркомбоеприпасов СССР книжную фабрику...» / Андрей Сорокин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 7. – С. 120–125 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 125.
В начале 1940-х годов Горьковский автомобильный завод имени В. М. Молотова (ГАЗ) являлся крупнейшим автозаводом страны и производил около 70% всех автомобилей, выпускаемых в СССР. С началом Великой Отечественной войны завод практически полностью переориентировался на выпуск военной продукции и стал одним из ключевых центров снабжения Красной Армии военной техникой и боеприпасами. Помимо автомобилей в годы войны на ГАЗе производили танки, бронемашины, самоходные артиллерийские установки, миномёты, снаряды для «катюш».
ГКО, ставший в годы войны руководящим органом в стране, в своём Постановлении № 1 от 1 июля 1941 года обязал ГАЗ приступить к выпуску моторов М-17 для танков Т-34, производившихся на заводе «Красное Сормово». С начала сентября 1941-го автозавод перешёл на выпуск лёгких танков Т-60, разработанных на Московском заводе № 37. Конструкторы ГАЗа усовершенствовали модель, улучшив её эксплуатационные характеристики.
В конце октября 1941 года, когда ситуация стала критической и враг вплотную приблизился к Москве, на ГАЗ пришла телеграмма за подписью председателя ГКО И. В. Сталина, в которой он требовал от автозаводцев выпускать по 10–15 танков в день. Этот план был перевыполнен, и уже в конце ноября завод выпускал по 20 танков ежедневно. С сентября по декабрь 1941 года ГАЗ изготовил 1323 танка Т-60, что составило около 30% от всех произведённых в СССР с июля по декабрь 1941 года танков. 29 декабря 1941 года по решению политбюро ЦК ВКП(б) за трудовой подвиг автозаводцев и образцовое выполнение партийного задания по выпуску оборонной продукции ГАЗ был награждён орденом Ленина. Более 150 рабочих завода получили ордена и медали.
«Мы в цехе, как на линии огня...» : ГАЗ в годы Великой Отечественной войны / публ. подг. Александр Лукашин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2014. – № 2. – С. 56–60. – Библиогр. в примеч.: с. 60.
Начавшаяся война внесла серьёзные коррективы в танкостроительные программы. Громадные потери всех типов бронетанковой техники и необходимость поддержания боеспособности танковых частей и подразделений требовали резкого наращивания объёмов выпуска танков. Однако промышленность ещё не могла полностью удовлетворить потребности фронта в танках KB и Т-34, поскольку их производство было достаточно трудоёмким, а поточные методы ещё не были освоены. К тому же немецкие войска вышли на подступы сначала к Ленинграду, а затем захватили и Харьков, что потребовало эвакуации ЛКЗ и заводов № 174 и № 183. В этих условиях в конце лета 1941 года было принято решение в сжатые сроки разработать и поставить на производство лёгкий танк с максимально возможным использованием в его конструкции автомобильных агрегатов. Такой танк – Т-60 – был разработан в кратчайшее время под руководством Н. А. Астрова сначала на заводе № 37 в Москве, а затем на Горьковском автомобильном заводе. Выпуск этих танков был организован сразу на нескольких предприятиях – Горьковском автомобильном заводе, заводе № 37, эвакуированном в Свердловск, заводе № 38 в Кирове и заводе № 264 в г. Красноармейске Сталинградской области.
В целом, несмотря на потерю важнейших промышленных центров и вынужденную эвакуацию танкостроительных заводов, уже в 1941 году производство танков промышленностью СССР превзошло объёмы производства танков и штурмовых орудий в Германии и оккупированных ею странах. С 22 июня по 31 декабря 1941 года в СССР было произведено 4794 танка, в Германии – 2175 танков и штурмовых орудий: лёгких танков Pz.Kmpf.II – 184, Pz.Kmpf.38(t) – 358; средних танков Pz.Kmpf.III – 1025 и Pz.Kmpf.IV – 292, штурмовых орудий StuGIII – 285; командирских танков без вооружения Pz.Bf.Wg.III – 31.
Если сравнивать удельный вес различных типов бронетанковой техники, то в Германии выпуск лёгких танков составил 24,92 проц. от общего объёма производства, средних танков и штурмовых орудий на их шасси – 73,66 проц. и 1,42 проц. составил выпуск командирских танков, не имевших вооружения. Тяжёлые танки в Германии не производились. В СССР во втором полугодии 1941 года удельный вес лёгких танков в общих объёмах производства составил 41,26 проц., средних – 39,34 проц. и тяжёлых – 19,4 проц. Таким образом, средние и тяжёлые танки составили 58,74 проц. всех выпущенных во втором полугодии 1941 года советских танков.
Лобанов, А. В. Производство танков и САУ заводами народного комиссариата танкостроения в годы Великой Отечественной войны / Андрей Владимирович Лобанов. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2012. – № 5. – С. 33–37 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 37.
В какой степени СССР был готов к столь значительным расходам и к производству колоссальных объемов боеприпасов? Эта отрасль была проблемной еще со времен Российской империи. Узким местом был порох. Индустриализация и модернизация 1930-х гг. в СССР снизила остроту проблемы, но не устранила ее полностью.
<…>
Неудивительно, что обеспеченность артиллерии Красной Армии боеприпасами еще и на 1 июня 1941 года оставляла желать лучшего. Так 152-мм гаубицы-пушки снабжались на 66%, а артиллерия среднего калибра в целом – на 73%. Перед войной Красная Армия получила отличные 37-мм автоматические зенитные пушки и 120-мм полковые минометы, но обеспеченность их боеприпасами составляла лишь 17% и 14% соответственно.
В таком изначально неблагополучном состоянии Красная Армия оказалась втянута в большую войну. К слову, одной из причин спорных политических решений, таких как пакт Молотова – Риббентропа в 1939 году и «не поддаваться на провокации» в 1941 году, несомненно, являлось состояние военного производства. Предпринимались титанические усилия для его наращивания, однако приемлемый – именно приемлемый, а не избыточный уровень ожидался лишь в 1942 году.
Большим достижением советской промышленности перед войной стало налаживание производства тяжелых и средних танков с противоснарядным бронированием и 76,2-мм пушками. Одной из предпосылок вооружения танков такими пушками в СССР стало наличие орудий с аналогичной баллистикой в дивизионной артиллерии. Советские стрелковые дивизии и до войны, и в 1941–1945 гг. вооружались 76,2-мм дивизионными пушками – и оставшимися от старой армии, и доработанными в соответствии с требованиями времени.
Катастрофическое развитие событий на фронтах в начале войны усугубило и без того неблагополучную обстановку. Были потеряны заводы, вовлеченные в цикл производства боеприпасов, особенно чувствительной была потеря мощностей по производству пороха.
<…>
Все это в сумме заставляло советское руководство делать ставку на бронетехнику. Помимо перепрофилирования судостроительных мощностей к производству танков привлекались автомобильные заводы. Уже постановлением ГКО № 899сс от 14 ноября 1941 года ставилась задача довести выпуск танков до 140 штук в сутки. Это означало производство 50 тыс. танков в год, что было утопией. Тем не менее, танкопром стал выпускать десятки тысяч танков и САУ.
Качественный скачок в танковом производстве дало внедрение в 1941 году автоматической сварки, разработанной академиком Е. О. Патоном. Эвакуированный в Нижний Тагил, институт электросварки был привлечен к работе над оптимизацией производства танков. К концу 1941 года на заводе № 183 в Нижнем Тагиле действовало три сварочных автомата, к концу 1942 года на танковых заводах работали уже 40 автоматов. Это обеспечивало приемлемый уровень качества сварки даже при неопытных рабочих.
Кроме того, танки в СССР находились в более выгодном положении с точки зрения обеспечения их боеприпасами. Во-первых, норматив расхода на танковую пушку был в два с лишним раза ниже, чем на дивизионное орудие – 2400 выстрелов в год. Во-вторых, 76,2-мм выстрелы дивизионных пушек – наиболее ходовые на протяжении большей части войны танковые боеприпасы – были проще в производстве. Пироксилиновый порох для их зарядов требовал меньшего времени сушки.
Исаев, А. «... и танки наши быстры!» / Алексей Исаев. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 6. – С. 102–105 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 105.
Нарком вооружения СССР Д. Ф. Устинов в одном из своих выступлений в годы войны говорил: «Оптико-механические заводы Наркомата вооружения (НКВ) бесперебойно обеспечивали нужды фронта военными приборами и, откликаясь на все запросы Красной Армии, наряду с модернизацией существующих образцов успешно разрабатывали новые типы и конструкции. За время войны разработано и поставлено на серийное производство 85 новых и модернизированных оптических приборов».
<…>
В Новосибирске от Наркомата вооружения в годы войны действовали 2 завода (№ 350 и № 69 имени В. И. Ленина), выпускавшие оптико-механические приборы.
Ленинградский оптико-механический завод № 350 производил прицелы для пикирующих бомбардировщиков, зенитные и морские бинокли. Согласно решению бюро Новосибирского обкома ВКП(б) уже 30 июля 1941 года для его размещения были предоставлены Инженерно-строительный институт (Сибстрин) и техникум связи. В августе начали прибывать эшелоны с эвакуированным имуществом предприятия.
<…>
Приборостроительный завод № 69 имени В. И. Ленина в городе Красногорске Московской области являлся самым крупным оптико-механическим предприятием Наркомата вооружения и производил несколько десятков номенклатур сложных оптических приборов. Прежде всего, он выпускал танковые телескопические, стереоскопические прицелы, артиллерийские панорамы, прицелы для противотанковых пушек и миномётов. Причём многие оптические приборы в стране производились только на этом заводе. <…>
Первоначально предполагалось эвакуировать оборудование завода в г. Томск и г. Свердловск, затем – только в Свердловск. В конечном итоге было принято решение развернуть предприятие в Новосибирске. Там он получил название Новосибирский приборостроительный завод имени Ленина (НПЗ).
<…>
К 20 декабря 1941 года на введённом в строй оборудовании завод изготовил 525 оптических приборов для миномётов, 300 для танков и 500 для артиллерийских орудий.
27 декабря 1941 года был сдан в эксплуатацию главный сборочный цех. Фронт ждал от завода важную и нужную продукцию, особенно орудийные панорамы ПГ, противотанковые прицелы ПП-9, танковые прицелы для тяжёлых танков 9Т и ЮТ, артиллерийские стереотрубы АСТ и дальномеры для зенитной артиллерии среднего калибра ДЯ-1. Неудивительно, что продукцию этого завода ежедневно увозили из Новосибирска специальным транспортным самолётом.
<…>
В соответствии с постановлением ГКО-99с от 11 июля 1941 года было решено эвакуировать из Ленинграда завод № 357 Наркомата вооружения, производивший прицелы. Постановлением определялось, что он должен был быть размещён в г. Омске, на площадях ветеринарного и сельскохозяйственного институтов.
<…>
Заводские эшелоны начали прибывать 3 августа. <… >Всего было вывезено и прибыло на новое место 1678 единиц оборудования. Государственный Комитет Обороны поставил задачу дать готовую продукцию этого производства через 15 дней после прибытия последнего эшелона. Последний эшелон с оборудованием оптико-механического завода «Прогресс» прибыл из Ленинграда 29 августа 1941 года, а через полмесяца он выпустил первую продукцию – оптические приборы для всех видов боевого оружия. Кроме того, завод изготовлял небольшими партиями биологические и металлургические микроскопы, теодолиты, нивелиры и другие оптические приборы. План ноября 1941 года был выполнен на 83 проц., а план декабря – уже на 100 проц.
Серазетдинов, Б. У. «Бесперебойно обеспечивали нужды фронта военными приборами» : становление и развитие оптико-механической промышленности в Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны / Б. У. Серазетдинов. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2015. – № 3. – С. 36–42. – Библиогр. в примеч.: с. 42.
Начало Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. заставило отказаться от многих достижений в социальной сфере. Все усилия сразу же были направлены на отражение фашистской агрессии и последующий разгром врага. Таким образом, период функционирования социальной сферы военной организации с 22 июня 1941 по 2 сентября 1945 года не является характерным этапом её развития, поскольку вся страна была переведена на военное положение, а процесс удовлетворения социальных потребностей осуществлялся минимально не только в действующей армии, но и в тылу.
Можно выделить следующие основные особенности военно-социальной сферы в военный период. В первую очередь, это централизованный учёт и рачительная трата ресурсов. Для эффективного их использования и манёвра ими появилось новое функциональное образование – тыл действующей армии. Постановлением Государственного Комитета Обороны от 1 августа 1941 года утверждалась централизованная система управления социальным и материальным обеспечением военнослужащих с созданием Главного управления Тыла Красной Армии и подобной структуры во фронтах и армиях. Начальнику Тыла РККА подчинялись также Главное интендантское управление, Главное военно-санитарное управление (соответствующие управления и отделы были в подчинении начальников тыла фронтов и армий). Созданная в годы войны стройная централизованная система органов управления в полной мере себя оправдала. Результативное функционирование тыла Красной Армии позволило удовлетворять большинство необходимых социальных потребностей военнослужащих-фронтовиков.
Ограниченность ресурсов (особенно в первую половину войны) на первое место выдвинуло организацию качественного питания личного состава. Неустанная забота о быте военнослужащих и о своевременном обеспечении войск вооружением, боеприпасами, горючим и другими материальными средствами составила первейшую обязанность командиров и начальников всех степеней. «Сытый солдат сильнее пяти голодных», – говорил Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Продовольственные органы в целом справились с этой сложной задачей. Несмотря на то, что большие продовольственные районы оказались в зоне немецкой оккупации, удовлетворительное снабжение продовольствием способствовало выполнению поставленных перед военнослужащими задач.
Изменился и порядок оказания медицинской помощи. Так как постоянные передвижения войск не позволили использовать большинство довоенных медицинских учреждений, решающим стало оказание полевой медпомощи в первые сутки после ранения. Советская военная медицина с этой непростой задачей успешно справилась, а эффективная работа её учреждений позволила вернуть в строй более 72 проц. раненых и около 91 проц. больных. Комиссованные по здоровью, но не потерявшие работоспособность не оставались наедине со своими проблемами благодаря государственной программе их первоочередного трудоустройства в тылу.
Даже в самый тревожный для страны период первого года войны, когда армия, ожесточённо обороняясь, всё же отходила на восток, органы военного управления фронтов не забывали об удовлетворении потребностей военнослужащих. Так, уже 6 сентября 1941 года военный совет Западного фронта принял постановление № 013 (на основании директивы Генерального штаба Вооружённых сил СССР № 6/524699), содержащее требование о формировании во всех соединениях и частях автолавок из расчёта 25 единиц на каждую армию. Фактически создавалась и развёртывалась мобильная система военной торговли (военторга). Её отделения организовывались и в районах авиационного базирования.
Филимонов, О. В. Социальное обеспечение военнослужащих (1917-2001 гг.) / Олег Викторович Филимонов. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2012. – № 6. – С. 31–35 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 35.
Начало Великой Отечественной войны и события, связанные с ней сразу изменили положение в дальневосточном регионе. В военкоматах развернулся призыв военнообязанных граждан и прием заявлений от добровольцев. В связи с уходом мужчин на фронт повсеместно ощущался острый дефицит рабочей силы. Народное хозяйство Дальнего Востока стало перестраиваться на выпуск военной продукции, в связи с чем возникало множество глобальных проблем. Так же как промышленность и строительство, сельское хозяйство испытывало острый дефицит рабочих рук. Количество рабочей силы сократилось, а производственная нагрузка возросла. Посевные площади Дальнего Востока уже к 1940 г. достигли 1 млн. га, тем не менее, в расчете на одного жителя края их приходилось в три с лишним раза меньше, чем в среднем по СССР (0,4 и 1,3 га).
В колхозах Дальнего Востока место ушедших на фронт мужчин занимали женщины – страна нуждалась в продовольствии, сельскохозяйственном сырье. Женщины колхоза «Строитель» Октябрьского района Амурской области создали свою строительную бригаду. На ремонте и оборудовании животноводческих помещений эта бригада выполняла по две нормы в день. В колхозе «Красный ключ» Тамбовского района 11 пожилых колхозниц организовали звено ветеранов и пропалывали колхозные поля. 1 июля 1941 г. на всю область прозвучал призыв колхозниц зоны Тамбовской МТС: «Колхозницы! Овладевайте трактором и комбайном!».
<…>
Важной проблемой стала замена ушедших на фронт сельских механизаторов. Материалы использованных источников свидетельствуют о том, что обновление состава трактористов и комбайнеров было связано с систематическими призывами юношей в армию, а также текучестью женских механизаторских кадров. В постановлении партийно-комсомольского собрания «О задачах партийной и комсомольской организации в условиях Великой Отечественной войны» от 15 сентября 1941 г. констатировался факт неудовлетворительного состояния подготовки кадров, особенно среди женщин. <…>
Повсеместно в МТС, колхозах и совхозах началась подготовка женщин-механизаторов. Выделяли специальные помещения, учебники, преподавателей. Так, в Хабаровском крае за 4 военных года было подготовлено 14 тыс. трактористов. При условии сохранения этого контингента на каждый трактор приходилось бы по 4 человека. Но в среднем по полученной специальности оставалось трудиться лишь 50 – 60 % лиц, изучавших технику.
Трудная обстановка в сельском хозяйстве Дальнего Востока осложнилась уже в первые месяцы войны. На первый план выдвинулось значение женского труда. Женские трудовые звенья вступили в социалистическое соревнование за высокие урожаи. «С тех пор, как начались соревнования, женщины, кажется, потеряли покой, – писал дальневосточный автор В. Гринько. – Готовясь к севу, они с рассвета до темноты возили в поле навоз, собирали лозу и куриный помет, готовили инвентарь. Не хватало семян картофеля и овощей – решили помочь семенами со своего двора. Обрезали верхушки картофеля, кто сколько мог, и приносили. Посеяли, хороший урожай собрали».
Десятки тысяч женщин Приамурья заменили ушедших на фронт мужей, отцов, братьев, самоотверженно трудились в тылу. Об их трудовых подвигах часто писала «Амурская правда». В Амурской области процент мужчин к числу трудоспособных колхозников в 1941 г. составил 56,7, а в 1945 г. – 23,49. Женщины освоили все сельскохозяйственные профессии, в том числе тракториста, комбайнера. Они работали днем и ночью. Начинали, когда солнце еще не встало, и так до полуночи. «На «универсале» (так назывались тракторы – И. А.) норма была по 11 га, а женщины засевали по 30 га. Зимой отгоняли трактора в машинно-тракторные станции на ремонт, приходилось заводить их на морозе – женщины и это делали. Как и когда возвращались домой уже и не помнили... Только старые механизаторы способны представить, что такое завести трактор зимой...», – писал Л. Ф. Петраш. Уже к августу 1941 г. на курсах трактористок обучалось 2619 девушек, а комбайнеров – 1184.
Арефьева, И. А. Женщины Дальнего Востока в годы Великой Отечественной войны / И. А. Арефьева. – Текст : непосредственный // Вопросы истории. – 2013. – № 5. – С. 122–128. – Библиогр. в примеч.: с. 128.
В войну Красная Армия вступила, руководствуясь нормами суточного довольствия, утвержденными постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 1357 – 551сс от 15 мая 1941 г. и приказом НКО СССР № 208 от 24 мая 1941 года. Однако с началом войны продовольственные возможности. СССР резко сократились. Из западных областей не удалось вывезти значительную часть (более 70%) мобилизационных запасов. В 1941–1942 гг. страна лишилась почти половины посевных площадей. До войны в оккупированных районах производилось 84% сахара и 38% зерна. На фронт была мобилизована большая часть сельского трудоспособного мужского населения и техники. Все это вело к сокращению урожаев.
<…>
Новые нормы продовольственного снабжения Красной Армии были установлены 12 сентября 1941 г. (постановление Государственного Комитета Обороны СССР № 662; введены в действие 22 сентября приказом наркома обороны № 312). По нормам питания предусматривалось разделение военнослужащих РККА на четыре категории. Как и до войны, основу рациона составляли хлеб, крупы и макароны, картофель и овощи, мясо и рыба, а также чай, сахар, соль, приправы и специи (томат-паста, перец, лавровый лист, уксус, горчица). Дополнительно отдельные категории военнослужащих получали сливочное масло, яйца и молочные продукты, консервы, печенье и фрукты.
Нормы суточного довольствия красноармейцев и начальствующего состава боевых частей действующей армии включали 800 г ржаного обойного хлеба (в холодное время года, с октября по март – 900 г), 500 г картофеля, 320 г других овощей (свежей или квашеной капусты, моркови, свеклы, лука, зелени), 170 г круп и макарон, 150 г мяса, 100 г рыбы, 50 г жиров (30 г комбижира и сала, 20 г растительного масла), 35 г сахара. <…>
По сравнению с довоенными нормами, из основного рациона исчез только пшеничный хлеб, замененный на ржаной.
Нормы питания остальных категорий военнослужащих сократились. В тылу действующей армии красноармейцы и начальствующий состав стали получать меньше на 100 г хлеба, на 30 г – круп и макарон, на 30 г – мяса, на 20 г – рыбы, на 5 г – жиров, на 10 г – сахара.
Среднему и высшему начальствующему составу дополнительно выделялось по 40 г сливочного масла или сала, 20 г печенья, 50 г рыбных консервов, 25 папирос или 25 г табака в сутки и 10 коробок спичек в месяц. Учитывая климатические и погодные условия, в войсках первой линии Карельского фронта с декабря по февраль выдавали дополнительно 25 г свиного сала, а в районах, неблагополучных по цинготным заболеваниям, одну дозу витамина С. В случае если было невозможно организовать питание войск горячей пищей, им выдавали сухой паек.
Повышенный паек с обязательным горячим завтраком полагался лётно-техническому составу ВВС, который также делился на четыре категории. Суточное довольствие боевых расчетов экипажей самолётов действующей армии увеличилось по сравнению с довоенными нормами – до 800 г хлеба (400 г ржаного и 400 г белого), 190 г круп и макарон, 500 г картофеля, 385 г других овощей, 390 г мяса и птицы, 90 г рыбы, 80 г сахара, а также 200 г свежего и 20 г сгущенного молока, 20 г творога, 10 г сметаны, 0,5 яйца, 90 г сливочного и 5 г растительного масла, 20 г сыра, фруктовый экстракт и сухофрукты (для компота). Суточное довольствие технического состава частей ВВС действующей армии, напротив, сократилось.
Кринко, Е. Ф. Питание военнослужащих в 1941–1945 гг. / Евгений Федорович Кринко, Ирина Геннадьевна Тажидинова. – Текст : непосредственный // Вопросы истории. – 2012. – № 5. – С. 39–54. – Библиогр. в примеч.: с. 52–54.
Архангельск, старинный российский речной и морской порт, ныне город воинской славы, в годы Великой Отечественной войны хотя и не находился в зоне боевых действий, тем не менее сыграл огромную роль как транспортный узел и база Беломорской военной флотилии. Город являлся центром приёма союзных конвоев в СССР, здесь формировались и обратные конвои. <…> Чудовищные испытания, выпавшие на долю простых людей в тылу, отразились в мемуарах, письмах, дневниках, устных рассказах, запечатлены в областных архивных документах. <…> Начало Великой Отечественной войны вызвало в Архангельске настоящий продовольственный кризис. И без того несовершенная система государственного снабжения в условиях войны оказалась на грани полного краха, что стало одной из основных причин голода и высокой смертности среди населения. Только по официальной статистике (данным органов ЗАГС), за 1941–1944 гг. в городе умерли 38 тыс. жителей из 210 тыс. довоенного населения.
<…>
Первой в списке дефицитных продовольственных товаров оказалась мука. Уже на следующий день после начала войны возле архангельских магазинов образовались очереди за хлебом. Об этом свидетельствуют устные воспоминания очевидцев и дневниковые записи Ф. Н. Паршинского от 23 июня 1941 года: «Везде, во всех магазинах Архангельска очереди по 200–300 человек за чёрным хлебом, белого ни в одном магазине нет. Очереди скапливаются также у не открывшихся ещё магазинов». Трудно поверить, чтобы вот так сразу вдруг исчезла со складов мука. Скорее всего, хлеб выпекали по старым нормативам, а горожане, прежде всего пожилые, напуганные известием о начале войны, бросились скупать хлеб в больших количествах с целью заготовки впрок сухарей. Отсюда и огромные очереди.
Облик города начала войны наиболее ярко отражён в воспоминаниях Т. А. Рузской: «Архангельск, портовый город, с первого дня войны стал закрытым – ни въехать, ни выехать. Продукты населению выдавались по карточкам. Да и этот скудный паёк мы получали с опозданием. Еду можно было достать только в окрестных деревнях, да и то не за деньги, а в обмен на какую-нибудь вещь».
С 1 сентября 1941 года была введена продажа по карточкам хлеба, сахара, кондитерских изделий, а с 1 ноября установлены нормы на мясо, крупы, жиры и макароны. При этом были две категории снабжения населения – в зависимости от причастности того или иного жителя к оборонной промышленности. Впрочем, и эти нормы в период зимы 1941/42 года неуклонно снижались, так что они представляли собой скорее формальность, нежели реальную установку на удовлетворение нужд населения.
Особенности быта, связанные с карточной системой, наиболее ярко отражены в воспоминаниях жителей города: «Карточки выдавались в домоуправлении по предъявлению паспорта или прописки. Надо было быть прописанным, получать в одном месте, получать только на один день и только в своём магазине».
Хатанзейская, Е. В. «Только на 5 минут позже вчерашнего вышел из дома и оказался уже 788-м в очереди за коммерческим хлебом» / Е. В. Хатанзейская. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2014. – № 9. – С. 35–38 : 6 фот., табл. – Библиогр. в примеч.: с. 38.
Лев Федотов, школьник
20 июля. 17-го июля начался новый период в военной жизни нашей страны: были введены карточки на продукты питания. Это заставило нас с Мишкой проверить на деле действие новых документов. В тот же день мы с Михикусом отправились в наш магазин, где Стихиус без сожаления и пощады «прожег», как говорится, всю свою мясную карточку, добыв себе на ужин жалкую горсть сосисок.
– А это получайте обратно, как подарок, – ответила с нежной вежливостью коварная продавщица, возвращая Мишке один лишь корешок от карточки. Стихиус выругался и низвергнул на пол этот бренный остаток своего былого продовольственного документа.
– Вот дьявол! – сказал он мне. – Я уже до конца месяца, значит, обеспечен мясными продуктами? – И он взвесил на руке свое только что приобретенное богатство. Да ведь это мне и на сегодняшний вечер-то не хватит, черт подери!
– Терпи, – с философским спокойствием предложил я ему. [...]
<…>
Филадельф Паршинский, житель Архангельска
31 августа. [...] Хлебную карточку на 400 граммов мне выдали из домоуправления № 17 (Сидорова). Дали также карточку на сахар – кондитерские изделия на сентябрь с 4 талонами по 100 граммов каждый. Вместо 400 граммов хлеба можно получить 4 булочки или 4 ватрушки, если есть в магазине. Видел коммерческую очередь на углу Петроградского и Энгельса. Выносят из магазина пшеничный и белый хлеб, булочки, батоны сдобные. Очередь огромная. Есть у публики деньги! Откуда только берутся?! [...]
<…>
Валентина Кондратьева
6 октября. [...] Теперь только и разговоров, что о еде. Я сегодня прихожу в нашу студенческую столовую, а передо мной девушка берет суп. Я спрашиваю, из чего? Вижу что-то темное и ничего не плавает. А мне буфетчица говорит: «чечевичный». «Так где же она?» Девушка берет ложку и победоносно вытаскивает со дна тарелки пару чечевицин – «Вот!». Я взяла две тарелки и почувствовала, что вполне утолила... жажду! Между прочим, половина студентов осталась даже без этого. Им представилась возможность купить «котлеты», за которые вырезают из карточки талоны на 100 г мяса, в то время как на всю эту декаду полагается всего 250 г мяса.
<…>
Николай Вержбицкий, журналист, писатель
21 октября. [...] В Сокольническом ПКиО, около Зеленого театра, с ночи собираются многотысячные очереди с мешками. Дают муку. По пуду на рабочую и служащую карточку. Люди складываются и берут прямо мешками по 70 кило. Тащат на себе, вымазанные мукой, до круга. Идет дождь, и мука на пальто превращается в тесто.
В очередях бабы внимательно обсуждают хозяйственный вопрос: что и как можно делать из разных сортов муки без дрожжей, которых в продаже нет. [...]
<…>
Вера Инбер, поэтесса
21 ноября. [...] По площади Льва Толстого мы уже не шли, а бежали под сплошным заградительным огнем. И вдруг возле булочной на углу, на льду тротуара – дрожащая мольба:
– Голубчики, родные, помогите!
Старуха. Упала во тьме. В небе над ней ревут самолеты, бушует огонь, а на земле – ни души, только мы. Подняли ее и устремились было дальше. А она:
– Родные, бесценные! Я карточки свои хлебные потеряла. Как же я без них? Дорогие, помогите! – и шарит в темноте свои иждивенческие стограммовые карточки.
На меня от страха и утомления нашло полное отупение. Говорю:
– Ищите сами. Мы не можем.
И. Д. ничего не сказал, выпустил мою руку, нагнулся, поискал, нашел старухины карточки. Потом мы ее вывели на Петропавловскую улицу. И побежали дальше.
«Лиза получила вместо сахара печенье. Целое богатство - 1,2 кг!» : записи советских людей в дневниках, хранящихся в архиве сайта Прожито / сост.: Миша Мельниченко, Алексей Сенюхин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – Спец. вып. (февр.). – С. 5–9 : ил.
Иосиф Фридлянд
22 июня 1941. Несмотря на воскресный день (началась экзаменационная сессия) я принимал в 32 комнате (2-й этаж) вместе с профессором С. Я. Капланским экзамен по биохимии у студентов, заканчивавших 2-й курс медицинского института. Часов около 10 в лабораторию вошел проф. Д. И. Шатенштейн и что-то тихо сказал Капланскому. «Не может быть», – сказал Самуил Яковлевич. «Уже началось, немцы бомбят наши города», – услышал я в ответ. Вскоре весть о том, что Германия напала на Советский Союз, стала достоянием и студентов, и экзаменаторов. Однако экзамен не прерывался, но положительную оценку получали все, кто только решался отвечать. [...]
Нина Дятлова
1 – 9 августа. Выпускной четвертый курс отзывается в институт с 1 августа, чтобы досрочно, к концу 1941 года, завершить учебу и выехать на работу. Декан сказал на собрании, что главная задача выпускников – успешно завершить учебу и получить дипломы преподавателей средней школы. В стране острая нехватка учителей. Невзирая на трудности военного времени, мы должны сохранить весь студенческий состав курса. [...]
Все студенты младших курсов направляются на строительство оборонных укреплений в окрестностях города. Занятия проводятся уплотненно: записываем лекции, выполняем практические работы в лабораториях, готовимся к семинарам и зачетам. В корпусах пустынно и тихо: младшие курсы на оборонных работах, юношей призвали в армию, многие выпускники разъехались. В аудиториях, где раньше размещалось сто двадцать человек, половина мест пустует. В эти дни в институте появилось много военных, все пришло в движение: часть огромного здания передается под госпиталь. Правое крыло, где размещаются исторический и литературный факультеты, 4-е общежитие и столовая спешно ремонтируются, обставляются больничным оборудованием. Столовая закрылась. Ходим обедать в город. Это дороже, а денег нет. Строго экономим на всем. Теперь в комнате нет единого распорядка; младшие работают на окопах. Ежедневно в 6 часов утра они уходят на работу, а возвращаются вечером. Мы, биологи, учимся. [...]
«Вспоминайте иногда вашего студента...» / сост. Миша Мельниченко. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 1. – С. 79–85 : ил.
Ирина Дажина
22 августа. Жизнь проходит очень однообразно. С шести часов утра до шести–семи вечера мы на повседневных занятиях в школе медсестер (включая дорогу). При ежедневных ночных бомбежках порой отсиживаюсь в подвальном помещении, «обустроенном» под бомбоубежище.
А тут еще дня три–четыре назад со мной произошла неожиданная история. На одном из практических занятий на Пироговке во время обхода раненых я потеряла сознание. Стояла, слушала заключение врача, смотрела на повязки с кровавыми пятнами, и вдруг всё поплыло перед глазами. Очнулась лежащей на больничной койке. В недоумении увидела вокруг себя обеспокоенные лица курсантов и даже самих больных, а на голове и на сердце – влажное полотенце. Ужасно была расстроена. Отчего это? Неужели органическая невозможность работы в медицине? Врач успокаивает: ничего, это бывает...
Решила проверить себя. А вдруг не смогу быть медсестрой?
Через несколько дней пошла в большую хирургическую аудиторию на одну из сложных операций – ампутацию ноги у молодой девушки. Специально села в первый ряд. Смотрела, смотрела, ни на минуту не отводя глаз. Выдержала. Значит, дело не «в органической невозможности». Просто, очевидно, устала и недоедаю. [...]
«Я дал свою кровь, причем, ее у меня взяла врач Лейкина...» : свидетельства из личных дневников медиков и пациентов минувшего столетия / текст: Миша Мельниченко, Алексей Сенюхин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 6. – С. 16–23 : ил.
Маршал Константин Рокоссовский однажды сказал, что Великую Отечественную войну выиграли раненые. Потому что более 70 процентов раненых советские врачи сумели вернуть в строй. Моя сводная по матери старшая сестра в 1941-м году окончила четвертый курс Горьковского мединститута. С выпускного курса была мобилизована, направлена на плавучий госпиталь, который ходил за ранеными в Сталинград. И страшно огорчилась, когда уже после второго рейса была переведена на маршруты в Калинин (Тверь). Первое место службы, только освоилась…
Пароход, который возвращался из Сталинграда, разбомбили фашисты.
А сестринский в Горьком я бежала встречать на причал. Меня пускали на пароход, где стояли кровати в два яруса. Я читала перебинтованным бойцам стихи, а иногда кто-то из них просил написать письмо. Это было не просто – я только окончила первый класс. Но старалась. Угощали компотом из сухофруктов, вкус которого запомнила на всю жизнь.
Когда навигация закончилась, сестру направили в обычный фронтовой госпиталь. А после войны ей, как и другим уцелевшим, вручили диплом врача. Без всякого доучивания. И назначили 26-летнюю заведовать райздравотделом. Потому что к тому времени она умела в профессии всё. И, главное, любить своих пациентов.
Краснопольская, И. Дела врачей : почему самые тяжелые невзгоды выпадают тем, кто нас спасает? / Ирина Краснопольская. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 6. – С. 45–48 : ил.
После первых же сражений советских войск с немецко-фашистскими захватчиками остро встал вопрос об организации специальных госпиталей для стационарного лечения раненых и больных воинов, где за ними были бы тщательный уход и дополнительная лечебная помощь с целью быстрейшего выздоровления и возвращения их в строй. 29 июня 1941 года Совет народных комиссаров СССР, Центральный комитет ВКП(б) издали директиву № П509 «Партийным и советским организациям прифронтовых областей о мобилизации всех сил и средств на разгром фашистских захватчиков». В ней, в частности, говорилось: «Организовать… широкую помощь раненым предоставлением под госпитали больниц, школ, клубов, учреждений». Поставленная перед партийными, советскими организациями задача стала немедленно выполняться. В стране повсеместно начали развёртываться госпитали.
Большое значение прибрела курортная база Северного Кавказа. В 1941 году на территории Кавказских Минеральных Вод действовали 98 санаториев с пропускной способностью 190 тыс. больных в год. Здесь трудилось немало опытных врачей, работников среднего медицинского и обслуживающего персонала. Больным оказывалась помощь в хорошо оборудованных бальнеологических учреждениях. Также в Кисловодске, Пятигорске, Ессентуках и Железноводске имелись природные факторы для комплексного лечения раненых, такие как благоприятный климат, разнообразные минеральные источники, запасы лечебной грязи в расположенном в районе города Пятигорск Тамбуканском озере.
С учётом этих фактов в соответствии с директивой СНК СССР, Центрального комитета ВКП(б) было принято решение в кратчайшие сроки развернуть в Ставропольском крае госпитали на 31325 коек, в том числе за счёт санаториев, пансионатов, домов отдыха – 17840.
Перед местными органами власти была поставлена сложнейшая задача по оборудованию и обеспечению госпитальной базы всем необходимым. Решить её можно было, максимально используя возможности кооперации, способной оперативно перестроиться для выполнения срочных заданий. Надо сказать, что в 1941 году она представляла собой серьёзную силу: состояла из 190 артелей промсистемы и 58 артелей кооперации инвалидов.
С началом переоборудования санаториев, пансионатов, домов отдыха под госпитали, с открытием новых, кооперативные предприятия активизировали деятельность по выпуску кроватей, шкафов и тумбочек. Несколько артелей организовали пошив постельного белья, больничной одежды, тапочек для раненых.
Поскольку в госпитали поступало большое количество солдат и офицеров с ортопедическими ранениями, остро ощущалась нехватка перевязочных материалов и особенно гипса. Решение данной проблемы также возложили на кооператоров. Они в кратчайшие сроки провели работу по специализации артелей на выпуск гипса. Первым предприятием, которое начало производить гипс, стала артель «Прогресс» г. Пятигорска. Уже к концу 1941 года она изготовила и передала госпиталям 10 т гипса. В последующем, на протяжении всех военных лет артели промкооперации полностью удовлетворяли потребности госпиталей в гипсе.
Свой вклад внесли кооператоры и в обеспечение работы эвакогоспиталей. Для их бесперебойной работы медицинскими работниками была чётко отработана система встречи санитарных поездов с последующей разгрузкой и транспортировкой раненых в госпитали, где им оказывалась квалифицированная помощь. В то же время возникали проблемы со стиркой и ремонтом обмундирования поступавших на лечение красноармейцев. Обслуживающий персонал госпиталей не в состоянии был это сделать. На помощь им пришли кооператоры городов Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки и Железноводск. В артелях были организованы специальные мастерские по приведению обмундирования в порядок.
<…>
Важнейшим направлением деятельности промысловой кооперации в годы Великой Отечественной войны было оказание помощи воинам-инвалидам. В первую очередь, речь шла об изготовлении протезов, которых госпитали централизованно практически не получали. В решение этой проблемы активно включились кооператоры. Они пошли непосредственно к инвалидам. Так, в госпитале № 3798 г. Пятигорска было открыто протезное отделение на 400 коек. Только в течение октября–декабря 1941 года были протезированы 487 человек.
Печалова, Л. В. С заботой о раненых бойцах / Лариса Викторовна Печалова, Николай Дмитриевич Судавцов. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2017. – № 8. – С. 62–64 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 64.
Война застала миллионы детей в лагерях. Тысячам пионеров пришлось эвакуироваться все дальше от дома, на восток, как артековцам второй смены, открывшейся 22 июня 1941 года, – а война шла по пятам. Но пионерские лагеря не прекращали работу – напротив, в условиях войны, когда взрослые сутками стояли у станка, их роль возросла. В первую очередь путевки получали сироты и дети фронтовиков, работников «оборонки».
Чагадаева, О. Пионерлагерь : почему с такой теплотой вспоминали о нем многие поколения советских людей / Ольга Чагадаева. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 6. – С. 86–89 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 89.
Обозначить дом, где легло на бумагу «Жди меня», надо было, очевидно, давно. Но сейчас в этом есть суровая житейская необходимость: ветшает дом, уходят люди, которые о нем помнят...
Чтобы избежать в будущем ложной мифологии вокруг «Жди меня» (а таких мифов и сейчас хватает) и сохранить дом, нужен знак. Не нагромождение железобетона, а простой и строгий знак. Зарубка на местности. Чтобы сотни и тысячи людей, которые проходят по этой улочке (рядом музей К. И. Чуковского, а чуть подальше – Б. Л. Пастернака и Б. Ш. Окуджавы), знали, мимо чего они проходят.
Архитектору Павлу Андрееву знак видится таким. Приоткрытая дверь с нацарапанными на ней первыми строками стихотворения-молитвы:
Жди меня, и я вернусь,
Только очень жди...
Открытка, изданная в годы войны тиражом в полмиллиона.
И, конечно, на знаке нужны слова: «В этом доме 27–28 июля 1941 года – во время короткого перерыва между командировками на фронт – Константин Симонов написал стихотворение "Жди меня"».
За установкой знака должно последовать присвоение охранного статуса самому дому. Пусть специалисты решат, какого значения это будет объект культурного наследия – регионального или федерального. Для нас, очевидно, что место, где написано «Жди меня», будет памятно всем, а не только москвичам.
Ну и третий шаг – совершенно логичный, как нам кажется – создание в доме Музея одного стихотворения, музея «Жди меня». Возможно, это будет и музей фронтового треугольника, музей ожидания.
Симонов, А. «Жди меня». Указатель потомкам : сын Константина Симонова и обозреватель «Родины» призывают установить памятный знак, где были написаны великие строки / Алексей Симонов, Дмитрий Шеваров. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – Спец. вып. (март). – С. 16–17 : ил.
В годы Великой Отечественной войны на базе Военного издательства были созданы четыре фронтовых редакционно-издательских отдела со своими походными типографиями. Фронт остро нуждался в боевом опыте, поэтому издательство массовыми тиражами выпускало соответствующую литературу. Были также переизданы все боевые уставы и необходимые для боевых действий документы (инструкции, наставления и т.д.). Начали издаваться бюллетени и первые труды, обобщавшие опыт Великой Отечественной войны. Выпускались и новые боевые уставы, пособия, памятки по борьбе с фашистскими танками, снайперскому делу, боевым действиям зимой, переправам с помощью подручных средств, действиям штурмовых групп в крупных населённых пунктах и др. Большой популярностью пользовались фронтовые очерки и рассказы видных советских писателей, публиковавшиеся в «Библиотечке красноармейца». Огромными тиражами выходили малообъёмные издания.
Всего за годы Великой Отечественной войны было выпущено 22140 книг, брошюр, листовок, памяток общим тиражом 3276 млн. экз.
Калмыков, С. П. Воениздат: история и современность / С. П. Калмыков. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2011. – № 4. – С. 53–58 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 58.
Коллектив «Окон ТАСС» был организован на второй день войны. Мастерская располагалась в центре Москвы – на улице Кузнецкий мост. Первый плакат был выпущен 27 июня 1941 года. В едином патриотическом порыве в мастерской трудились люди самых разных профессий: скульпторы, художники, живописцы, театральные художники, графики и искусствоведы.
<…>
Многие художники и поэты, работавшие в «Окнах ТАСС», были широко известны, например, художники Кукрыниксы (трио – М. В. Куприянов, П. Н. Крылов, Н. А. Соколов), П. П. Соколов-Скаля, карикатурист Борис Ефимов, поэты: Демьян Бедный, Василий Лебедев-Кумач, Константин Симонов, Самуил Маршак, писатель Илья Эренбург.
Впоследствии мастерские, подобные «Окнам ТАСС», создавались в крупнейших городах нашей страны и союзных республиках. Это было мощное патриотическое движение, охватившее всю страну. Каждый выпуск «окон» в действующей армии ждали не меньше, чем поставок боеприпасов и военной техники.
Уже в первых плакатах тассовцы стремились воскресить героическое прошлое русского народа, ещё раз напомнить о тех тяжёлых испытаниях, которые пережил русский народ в борьбе с иноземными захватчиками. Один из плакатов так и назывался – «Русский народ». На нём были изображены картины битв русских воинов с тевтонцами на Чудском озере, с ордами Мамая, с прусскими войсками, войсками Наполеона. Все эти битвы закончились победой русского воинства.
Не раз темой для изображения становились легендарные исторические личности, великие русские полководцы: Александр Невский, Дмитрий Донской, М. И. Кутузов, А. В. Суворов. Также часто в плакатах использовались крылатые строчки А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. С. Грибоедова, В. В. Маяковского.
Написанные о других событиях, они приобретали современное звучание. Не имея никаких полиграфических мощностей, авторский коллектив всё же умудрялся ежедневно выпускать новое «Окно».
<…>
Особенно напряжённо работала редакция «Окон ТАСС» в условиях, когда фашисты подходили к Москве. Основной состав редакции был эвакуирован в Куйбышев, в Москве осталась горстка художников и поэтов, которые не хотели покидать город. Среди них был и художественный руководитель мастерской П. П. Соколов-Скаля.
Чтобы убедить всех москвичей и бойцов на фронте, что редакция работает спокойно даже в грозной ситуации, было решено на марке каждого «Окна» писать дату и слово «Москва». С 20 октября столица стала жить на положении осаждённого города. Началась напряжённая работа. П. П. Соколов-Скаля, работая над особо срочными плакатами, не выходил из мастерской сутками. Вскоре расклеенные по всей Москве плакаты призвали: «Ребята, не Москва ль за нами?», «Не быть врагу в красной столице!», «Преградим дорогу врагу!», «Не отдадим Москву!», «Ни шагу назад!». В эти дни был создан новый тип плаката – «Окно» героическое, зовущее к обороне, к защите Отечества. Это были плакаты с изображением монументальных фигур с подписями лозунгового характера. Только за два месяца (октябрь–ноябрь) было выпущено около 200 плакатов! Коллектив мастерской работал по 12 часов в смену. Это был поистине героический, самоотверженный труд людей, отдавших, в буквальном смысле слова, все свои силы ради Победы.
Колесникова, Л. Е. «Окна ТАСС» – оружие Победы / Лариса Ефремовна Колесникова. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2016. – № 9. – С. 68–72 : ил.
При помощи плаката художник может сразу откликнуться на событие, которое его взволновало, обратиться к людям, призвать их на подвиг. Основными темами плакатов времён Великой Отечественной войны были героизм наших солдат, призыв к победе над врагом. Плакаты прославляли подвиги военных и тех, кто работал в тылу. В то же время плакат служил средством передачи информации в те районы, которые были захвачены фашистами. Плакаты, которые расклеивали партизаны, становились напоминанием о том, что Родина помнит всех, что освобождение близко.
<…>
История написания плаката такова. Ираклий Тоидзе работал у себя в мастерской, и вдруг с криком «Война!» вбежала взволнованная жена художника Тамара. Видимо, в этот момент у неё было выражение лица, буквально поразившее художника. Это было лицо, в котором мгновенно отразились и боль, и тревога, и печаль всех женщин, проводивших на фронт своих мужей и сыновей. «Стой так и не двигайся!», – сказал жене Ираклий Тоидзе и стал делать наброски карандашом на листе бумаги. Так появился плакат, призывающий всех сыновей и дочерей Родины встать на защиту нашей страны. Плакат–призыв, который передал главные чувства людей в первые дни войны: гнев, ярость, страдание, волю к победе.
<…>
Такое огромное эмоциональное воздействие, которое производил на людей этот плакат, пожалуй, имела только песня Александра Александрова и Василий Лебедева-Кумача «Священная война».
Дышловенко, Л. Л. Плакат «Родина-мать зовет!» : занятие для детей подготовительной к школе группы / Лариса Леонидовна Дышловенко. – Текст : непосредственный // Музыкальный руководитель. – 2020. – № 5. – С. 5–7 : цв. ил.
Одной из песен, написанных в первые дни войны, была песня «Священная война».
<…>
Создателем музыки песни «Священная война» был Александр Васильевич Александров – автор музыки гимна нашей страны, руководитель Краснознамённого ансамбля песни и пляски Красной Армии.
В первые дни войны многие артисты ансамбля были отправлены на фронт, лишь одна группа осталась в Москве для проводов солдат, уходящих на войну. Александру Васильевичу предложили написать музыку к стихам Василия Лебедева-Кумача, которые были напечатаны в газете «Известия» 24 июня 1941 года. Стихи сразу же понравились композитору. <…> Через несколько часов музыка была готова. Александр Васильевич вернулся к артистам своего ансамбля и исполнил новую песню. Она буквально потрясла всех. Сын Александрова, Борис Александрович, работавший в то время в ансамбле, рассказывал: «От волнения перехватывало горло, в глазах стояли слёзы. Интонации клича, мужественного зова вызывали у слушателей решимость тут же идти в бой на врага... Тут же песня была выучена и исполнена группой ансамбля. И все, кто слышал её в те минуты, поняли, что родился боевой гимн редкой призывной силы. С этим глубоким и святым чувством отправились мы на следующее утро к перронам Белорусского вокзала, чтобы исполнить песню «Священная война» перед бойцами, отправлявшимися на фронт».
<…>
На вокзале было много народа, с общим шумом и гулом лились слёзы прощания, выкрики уезжающих. Когда артисты в военной форме появились в толпе, на них почти никто не обратил внимания – в те дни форма никого не удивляла. Но вот они выстроились на сцене, сколоченной из свежевыструганных досок, музыканты заняли свои места, загремела музыка. Все люди встрепенулись, заворожённые могучей силой песни.
Первые звуки песни захватили слушателей, а когда зазвучал второй куплет, среди слушателей наступила абсолютная тишина, все стояли, не шелохнувшись, как во время исполнения гимна. Такого они ещё не слышали. Песня передала всё, что чувствовал каждый человек – гнев, душевный огонь, любовь к Родине и преданность ей. По просьбе бойцов песня была исполнена пять раз подряд.
В годы войны песню «Священная война» пели по всей стране. Она звучала каждое утро по радио сразу после боя Кремлёвских курантов. Её слышали на переднем крае фронта, в тылу, в партизанских отрядах. Песня шла с солдатами в бой, вливала в них новые силы, отвагу, смелость.
В 2005 году, через 60 лет после Победы, на Белорусском вокзале Москвы снова прозвучала песня «Священная война» в исполнении ансамбля Александрова. Здесь произошло торжественное открытие мемориальной доски в честь первого её исполнения. С Белорусского вокзала на фронт уходили первые эшелоны, и сюда же, на этот вокзал, возвращались воины-победители. Мемориальная доска (скульптор М. Переяславец, архитектор А. Тихонов) была установлена на центральной стене здания вокзала.
Мешалкина, Л. Ю. Путешествие по Стране Аллегретто : музыкальный досуг для детей 5–7 лет и их родителей / Любовь Юрьевна Мешалкина. – Текст : непосредственный // Музыкальный руководитель. – 2020. – № 4. – С. 9–10.
В его устах (Ю. Б. Левитана, сост.) каждое предложение приобретало монументальную значительность, наполнялось высоким смыслом. Особенно в дни Великой Отечественной.
<…>
«В те дни мы все почувствовали такую ответственность на своих плечах, о которой прежде и не подозревали, – вспоминал Юрий Борисович. – Не дай бог, чтобы дрогнул голос. Не дай бог, чтобы в нем прозвучали паника, растерянность, смятение. Ведь это будет замечено всеми и вызовет аналогичную реакцию, ибо голос Москвы был как голос сердца...».
Гитлер объявил его личным врагом и намеревался повесить, как только вермахт войдет в советскую столицу. По другим сведениям, немцы хотели Левитана выкрасть и привезти в Берлин, чтобы он читал победные германские сводки. Неудивительно, что его охраняли денно и нощно, при этом слухи о вражеских агентах становились все упорнее...
В сентябре 1941 года в Свердловск прибыл специальный поезд, в котором находились дикторы Всесоюзного радио Наталья Толстова и Юрий Левитан. Еще раньше на Урал приехала их коллега Ольга Высоцкая. Оттуда началось главное общенациональное радиовещание.
Сообщения, которые зачитывали на всю страну, поступали из Москвы по телефону. Сигнал из студии шел по кабелю на ретранслятор «РВ-96», установленный близ озера Шарташ. Это был самый мощный передатчик в СССР.
Информация о положении на фронте могла поступить в любое время, поэтому дикторы неотлучно находились на рабочих местах. Левитану выделили небольшую комнату с кроватью, столом и стулом.
Известен любопытный факт (или легенда). Однажды Сталин заметил в его голосе легкую хрипоту и забеспокоился – не заболел ли? Генсек оказался прав. Левитан ходил в стареньком пальто, в дырявые валенки проникал снег, и Юрий Борисович основательно простудился.
Вождь позвонил первому секретарю Свердловского обкома ВКП(б) Василию Андрианову: «Головой за диктора отвечаешь». Партийный руководитель привез к больному местного врача, подарил Левитану валенки и овчинный тулуп.
Бурт, В. Испытаний устный летописец / Валерий Бурт. – Текст : непосредственный // Свой. – 2019. – № 10. – С. 26–29 : ил.
Осадное положение в Москве ввели 20 октября. С 12 часов ночи и до 5 часов утра в столице действовал комендантский час. С 20 октября по 13 декабря (когда осадное положение было снято) патрули задержали 122 тыс. человек, арестовали 6678, административно наказали 27 445, направили в маршевые роты 32 959, расстреляли на месте за грабежи и разбой 15 человек.
Труженики Москвы, работая по 10–12 часов, нередко еще и дежурили потом на постах гражданской обороны на крышах зданий. Ведь враг продолжал налеты. Но Москва стала надежным тылом, она производила боеприпасы, минометы, вела ремонт танков, размещала госпитали и вдобавок формировала части народного ополчения. 15 октября ГКО, учитывая угрозу прорыва немцев к Москве, принял решение об эвакуации в Куйбышев дипломатических миссий, Верховного Совета СССР, основного состава правительства. В разные места страны были отправлены институты АН СССР, вузы. Предполагался выезд Сталина. В Москве началась паника, имели место грабежи. Осадное положение успокоило город.
Григорьев, В. К. Битва за Москву / Владислав Константинович Григорьев. – Текст : непосредственный // Преподавание истории в школе. – 2012. – № 1 (янв.). – С. 27–32. – Библиогр. в примеч.: с. 32.
Суровым испытанием во время битвы подверглась организация артиллерийского снабжения – одного из самых важных видов материально-технического обеспечения войск в наиболее трудный период первого года войны. Снабжение войск Западного фронта вооружением и боеприпасами (начальник артиллерийского снабжения фронта генерал-майор интендантской службы А. С. Волков) осуществлялось в условиях очень низкого уровня промышленных поставок, сильного истощения накопленных в мирное время мобилизационных запасов, сложной оперативной и метеорологической обстановки.
<…>
В целях обеспечения войск в контрнаступлении горючим и смазочными материалами (ГСМ) ГКО поставил задачу создать в районе Москвы десятидневный их запас в размере 58,5 тыс. т. Эта задача решалась за счёт использования неприкосновенных и мобилизационных запасов, поступления горючего со складов государственных резервов, местных нефтебаз Главнефтесбыта и складов Наркомата обороны (НКО), расположенных на территории Западного фронта, а также с нефтеперерабатывающих заводов Башкирии, Орска и волжских нефтебаз. Авиационное горючее доставлялось с Кавказа по Каспийскому морю и Волге.
Кроме того, значительные запасы ГСМ к началу контрнаступления были созданы и во фронтах. На Западном фронте они обеспечивали 35–40-суточную работу наземных машин и 10–12-суточную работу авиации.
<…>
К началу контрнаступления обеспеченность фронта продовольствием и фуражом была значительно хуже обеспеченности боеприпасами и горючим и составляла (включая армейские и войсковые склады) в пределах 7–10 суточных дач. Такое наличие запасов не позволяло бесперебойно снабжать войска в ходе контрнаступления. Ограниченные запасы на фронтовых и армейских складах, а также трудности подвоза обусловили перебои в текущем снабжении войск продовольствием. Его запасы в декабре 1941 года оставались очень низкими.
<…>
В обеспечении войск хлебом как в период контрнаступления, так и в период общего наступления особых трудностей не было. Перед началом контрнаступления фронт имел 19 полевых автохлебозаводов, 18 хлебопекарен, которые обеспечивали 80 проц. личного состава фронта. Остальные 20 проц. покрывались за счёт использования местных хлебозаводов и хлебопекарен.
Успешному решению вопроса обеспечения войск Западного фронта зимним обмундированием способствовало наличие крупных промышленных предприятий в Москве и Московской области, а также помощь всего советского народа, проявлявшего всестороннюю заботу о героических защитниках столицы. Только предприятия Москвы для Западного фронта изготовили: телогреек ватных – 20 900, подшлемников – 390 600, портянок тёплых – 32 600 пар, кальсон тёплых – 166 200, перчаток зимних – 264 400 пар, шаровар суконных – 16 400 и много других вещей.
Неоценимую помощь фронту оказало население городов и сёл нашей страны, посылая в действующую армию бесчисленное количество подарков, в которых имелись и тёплые вещи для воинов Западного фронта. Всё это позволяло войскам нормально переносить суровые условия зимы 1941/42 года и успешно решать задачи по разгрому противника.
<…>
В ходе контрнаступления под Москвой и общего наступления советских войск зимой 1941/42 года важное значение имело восстановление железных дорог в освобождавшихся от противника районах. Однако из-за слабого обеспечения фронтов железнодорожными войсками, отсутствия у них достаточного количества техники, материалов, да и опыта темп восстановления железных дорог не поднимался выше 3,5 км в сутки, в то время как наши войска проходили ежесуточно от 6–7 до 12–15 км. Это сказывалось на работе тыла, особенно на организации подвоза материальных средств.
Ворсин, В. Ф. Тыл Западного фронта в наступательных операциях в битве под Москвой / В. Ф. Ворсин, В. И. Жуматий. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2017. – № 7. – С. 30–37 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 37.
В начале июля 1941 г. правительством страны было принято решение об эвакуации Президиума Академии наук СССР, 17 НИИ из Москвы и Ленинграда, а также Академии наук Белоруссии. Руководство эвакуацией было поручено вице-президенту АН СССР, академику Шмидту Отто Юльевичу, известному полярнику и челюскинцу, который в Казани уже был 19 июля 1941 г., чтобы начать приём первых эвакуированных. В аудиториях Казанского университета он разместил 1500 кроватей с матрацами, а 23 июля 1941 г. Казань встречала первый эшелон с людьми. Всего в город прибыло 33 научных учреждения, и население города возросло с 401 тысячи в 1940 г. до 515 тысяч человек в 1941 г.
<…>
В первые же дни войны из Киева в Казань была эвакуирована ремонтно-восстановительная база ремонтного завода № 8, которая разместилась там же, где и полигон. Предприятие занималось восстановлением трофейной бронетехники.
<…>
Но город был не только полигоном и ремонтной базой бронетехники, Казань – авиационный город. В 1941–45 гг. только на Казанском авиазаводе № 22 им. С. П. Горбунова было поставлено на крыло 10174 самолёта Пе-2 или шесть боевых Пе-2 ежесуточно.
<…>
В Казани не только собирали самолёты, там были сосредоточены и предприятия по производству авиадвигателей. С 16 октября по 11 ноября 1941 года в город были эвакуированы сразу три моторных завода: Воронежский моторный завод № 16, Московский моторный завод № 82 и Московский агрегатно-моторный завод № 219. Объединение этих трёх заводов, получивших общее название «Моторостроительный авиазавод № 16», позволило сконцентрировать как производственную моторостроительную базу, так и научно-исследовательский сектор. Заводы в полном составе с персоналом, техникой и промышленным оборудованием прибыли в Казань, расположившись недалеко от 22-го авиазавода на уже освоенной в 1935–1939 гг. территории Казанского авиамоторного завода № 27, входившего в состав Самолётно-моторного комбината № 124/27.
В Казани выпускались не только Пе-2 и тяжёлые четырёхмоторные бомбардировщики Пе-8, но и лёгкие бипланы У-2 (с 1944 г. – По-2). <…> В июле 1941 года завод № 387 был эвакуирован в Казань (из Ленинграда, сост.) и размещён на территории бывшего завода № 169, который изготавливал детали к самолётам ЛАГГ-3 и И-15бис. Эвакуация началась 23 июля, первый эшелон вышел из Ленинграда 29 июля, последний, седьмой, прибыл в Казань 22 августа, а 31 августа завод уже начал выпуск самолётов У-2. В производстве были задействованы 1200 человек, из них почти 40 проц. женщины (на 1 января 1942 г.).
В Казани производилось и столь необходимое фронту оптико-механическое оборудование.
В июле 1941 года в посёлок (Дербышки города Казань, сост.) пришёл первый эшелон из Ленинграда с эвакуированными специалистами, их семьями и оборудованием. Численность населения посёлка выросла более чем на 2500 человек. На новом месте эвакуированному предприятию была поставлена первоочередная задача – организовать весьма сложное производство оптического стекла. Для этого, прежде всего, необходимо было найти замену сырью, источники которого остались на оккупированной противником территории, и решить многие сложные технические и хозяйственные проблемы. К работам привлекли известного ленинградского профессора теплотехника В. Н. Зимина, который прибыл в Казань первым же эшелоном вместе с семьёй. Проблемы были решены, и завод начал выпуск оптических приборов из местного сырья. В октябре 1941 года фронту была сдана первая партия полевых шестикратных биноклей Б-6 в количестве 5000 штук, а в декабре были выпущены миномётные и артиллерийские прицелы нового поколения.
Груздев, В. Б. Казань в годы Великой Отечественной войны / В. Б. Груздев. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2017. – № 6. – С. 31–36 : ил. – Библиогр.: с. 36.
Война изменила медленный ритм жизни тюменцев. В город были эвакуированы 22 промышленных предприятия. В конце июля 1941-го на базу тюменского завода «Механик» стало прибывать оборудование киевского завода «Красный экскаватор». На площадях Тюменского завода строительных машин развернул производство мин Одесский завод имени 10-летия Октября. Осенью в помещениях артели «Рекорд», где смонтировали оборудование завода, эвакуированного из Подольска, начал свою историю Тюменский аккумуляторный завод. Прибывший из Киева в октябре 1941 года завод «Цепи Галля» уже через два месяца начал выпуск военной продукции: цепей Галля для танков, деталей для артиллерийских тягачей, гранат, металлических держателей для лыж.
Судостроительные заводы, эвакуированные из Керчи и Ленинграда, объединились с Тюменской судоверфью. В цехах пивоваренного завода разместился мотоциклетный завод, в цехах водочного завода – завод № 636 (ныне завод пластмасс), в артели «Победа» – Химфармзавод имени Л. Я. Карпова. На Базарной площади появился «авиационный» завод, где было налажено производство десантного планёра тогда ещё молодого конструктора Олега Константиновича Антонова. Цеха разместились в четырёх лабазах, где до войны торговали мясом и молоком. Планёры грузились на железнодорожные платформы и, укрытые брезентом, доставлялись на прифронтовые аэродромы. Они использовались для снабжения партизан – бесшумно, не привлекая внимания зенитчиков, пересекали линию фронта.
<…>
В 26 зданиях разместились 11 военных госпиталей. Их формирование началось уже на четвёртый день войны. Многие жители Тюмени, несмотря на тяготы военного времени, становились донорами. Благодаря помощи общественности, огромной работоспособности всего медицинского персонала, около 72 процентов раненых и 90 процентов больных воинов возвращались в строй.
<…>
Студенты сельхозтехникума в 1941-м были вынуждены переехать в школу № 9: в здании техникума (бывшее здание Александровского реального училища) расположился особый объект. Долгое время оставался секретом факт нахождения в Тюмени саркофага с телом Ленина... В фондах Государственного архива Тюменской области сохранились уникальные воспоминания «кремлёвцев» о своей жизни в Тюмени. Секретный поезд прибыл в Тюмень 10 июля 1941 года. В условиях военного времени, когда электроэнергии в городе катастрофически не хватало, к зданию техникума был протянут специальный кабель, который обеспечивал бесперебойную подачу электроэнергии.
Бакулина, Т. Помогали громить врага : Тюмень и тюменцы в годы Великой Отечественной / Татьяна Бакулина. – Текст : непосредственный // Родина. – 2014. – № 8. – С. 151–153 : 5 фот. – Библиогр. в примеч.: с. 153.
Осенью 1941 года между Красноярском и Чукоткой не было минимально необходимого количества взлётно-посадочных полос, средств радиосвязи, материально-технического, навигационного и метеорологического обеспечения.
Тем не менее, 9 октября 1941 года ГКО принял постановление о создании воздушной линии между Красноярском и Уэлькалем (крайняя точка советского участка АЛСИБа на востоке). Начальником Управления Красноярской воздушной трассы был назначен тот самый полковник И. П. Мазурук.
Наряду с решением других проблем ему предстояло организовать надёжное метеорологическое обеспечение перелётов по новой трассе. Опыт работ подобного рода в ВВС Красной Армии был. Накануне войны в европейской части СССР были созданы воздушные трассы военного назначения. В составе управления каждой из таких трасс был начальник метеорологической службы, который взаимодействовал с метеослужбой и метеорологическим бюро соответствующего военного округа, а также с гражданскими коллегами. Этот опыт предстояло применить к АЛСИБу с его жёсткими климатическими условиями, огромной протяжённостью, редкостью сети метеорологических станций и слабой изученностью в метеорологическом отношении.
К началу Великой Отечественной войны в Восточной Сибири было около 200 наблюдательных метеостанций. Подавляющее большинство из них располагались южнее проектируемой трассы.
Получив задачу на обеспечение новой воздушной трассы, начальник отдела метеослужбы штаба ВВС инженер-подполковник В. М. Сперанский обратился в Главное управление гидрометеослужбы Красной Армии (ГУГМС РККА) с просьбой о содействии в получении режимных материалов: «Прошу Ваших указаний срочно составить климатическое описание по следующим участкам: Фэрбенкс – Ном, Ном – Уэлькаль, Уэлькаль – Сеймчан, Сеймчан – Якутск, Якутск – Киренск, Киренск – Красноярск».
ГУГМС КА ответило: «В части климатического описания указанной трассы и аэродромов сообщаю, что Управление необходимыми материалами не располагает». Из Центрального института погоды прислали лишь самое общее синоптическое описание, которое касалось характера синоптических процессов, не содержало данных о распределении метеорологических элементов, поэтому было малоприменимо для практической работы по метеорологическому обеспечению.
Основной синоптической особенностью маршрута Красноярск – Уэлькаль была названа ярко выраженная сезонная смена преобладающих барических образований. Каждый из сезонов там по-своему сложен для обеспечения авиации. Лето над центральными районами Сибири длится с июня по август, характеризуется циклонической деятельностью, интенсивным прохождением атмосферных фронтов, грозивших самолётам обледенением, а дым от таёжных пожаров затруднял ориентирование в полёте. Только летом в тех районах можно было вести строительные работы. Зимой, длящейся почти полгода (с ноября по март), над Сибирью безраздельно властвуют антициклоны. Они обусловливают экстремально низкие температуры, местные туманы и благоприятствуют перегонке самолётов малооблачным характером погоды.
В небывало сжатые сроки, всего за 10 месяцев, были построены и реконструированы 16 аэродромов. На протяжении весны и лета работы велись форсированными темпами с широким привлечением труда заключённых и местного населения. Материалы для строительства объектов трассы доставляли самолётами и баржами по сибирским рекам.
Прямицын, В. Н. «По этой трассе могут летать либо сумасшедшие, либо самоубийцы, либо русские» : метеорологическое обеспечение Красноярской воздушной трассы в годы Великой Отечественной войны / В. Н. Прямицын. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2016. – № 5. – С. 29–34 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 34.