Он (Николай Эрастович Берзарин – будущий первый комендант Берлина, сост.) получил назначение на должность командующего 27-й армией ПрибОВО, которая с началом Великой Отечественной войны в составе Северо-Западного фронта обороняла побережье Балтийского моря, в июле вела оборонительные бои в районе Двинска, на Холмском, затем Демянском направлениях. В начале октября соединения армии остановили наступление войск противника на рубеже озёр Велье, Селигер.

В ночь на 30 октября войска Берзарина переправились через Селигер, завязали бои у населённых пунктов Залесье и Ельник, освободив пять деревень.

Бои на рубеже Залесья продолжались вплоть до декабря, где общевойсковая армия генерал-майора Берзарина стояла насмерть.

Силаев, А. Д. «Уссурийский тигр» – комендант Берлина / Александр Дмитриевич Силаев. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2011. – № 7. – С. 29–32 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 32.

22 июня 1941 года 2-й механизированный корпус, в состав которого входила 15-я дивизия, в числе первых принял на себя удар румынских и немецких войск. В оборонительных боях на советско-румынской границе дивизия участвовала до начала июля, а после стабилизации на этом участке в составе корпуса была переброшена на киевское направление, в район Умани. Здесь противнику к началу августа удалось окружить крупную группировку советских войск, включая 2-й мехкорпус. Командиры частей получили приказ действовать по обстановке. Командование 2-го мехкорпуса приняло решение идти на прорыв, остатки 15-й дивизии повёл полковник Ласкин, заменивший погибшего командира дивизии. После успешного прорыва, выходить к линии фронта было решено небольшими группами, переодевшись в гражданскую одежду, без оружия и документов. Во время следования по занятым противником районам Ласкин и его сослуживцы были задержаны немцами в одном из сёл. По прошествии суток они смогли бежать и в начале сентября перешли линию фронта на левом берегу Днепра. В особом отделе они дали подробные объяснения по факту нахождения на оккупированной территории, но по договорённости умолчали о кратком пленении, не желая навлечь на себя излишние подозрения.

После недолгой проверки Ласкин в октябре 1941 года был направлен в действующую армию на должность командира 172-й стрелковой дивизии, участвовавшей в обороне Крыма. В течение месяца дивизия действовала на Ишуньских оборонительных позициях, после прорыва которых была вынуждена отступить в Севастополь. Здесь дивизию включили в состав Отдельной Приморской армии генерал-майора И. Е. Петрова. При разделении Севастопольского оборонительного района на четыре сектора обороны 172-я дивизия была поставлена сначала на второй (ялтинское направление), а затем на четвёртый (Северная бухта) сектор. Комендантом этих секторов являлся полковник Ласкин.

Савинов, Ю. А. Тернистый путь генерала И. А. Ласкина / Юрий Александрович Савинов. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2012. – № 3. – С. 59–63 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 63.

5 сентября 1941 года командующим Ленинградским фронтом назначается Маршал СССР К. Е. Ворошилов. Бывший командующий авиацией фронта генерал А. А. Новиков вспоминал: «У Климента Ефремовича была слабость к совещаниям. Люди надолго отрывались от исполнения непосредственных своих обязанностей и нервничали. Предпочитали дело иметь с Поповым, ставшим начальником штаба фронта, и его ближайшими помощниками. Тут всё решалось быстро и без лишних разговоров. Столь же быстро достигалось взаимопонимание».

По воспоминаниям современников, Попов был чем-то похож на Жукова. Человек властный, генерал Попов предъявлял высокие требования к подчинённым при выполнении боевой задачи. Он был весьма самостоятельным в принятии решений, твёрдо проводил их в жизнь, смело беря на себя всю ответственность за их выполнение. К тому же он был молод, азартен и, как вспоминают его сослуживцы, честолюбив, даже не без ноток тщеславия.

Вскоре Попова отзывают с фронта в резерв Ставки и спустя месяц с понижением в должности назначают командующим 61-й армией, которая формировалась в районе Мичуринска. Находясь в резерве Ставки, 16 декабря она перешла в наступление. Ей ставилась задача как можно быстрее достичь рубежа Плавск – Горбачёво – Мценск. Наступление велось в тяжелейших условиях многоснежной зимы, без достаточного количества вооружения. Стремительное продвижение армии и свёртывание обороны противника по правым берегам рек Зуши и Оки поставили под угрозу полного окружения 2-ю танковую армию Гудериана.

Здесь находились войска правого крыла Юго-Западного фронта маршала Тимошенко в составе 3-й и 13-й армий. Вокруг Тулы держала оборону 50-я армия. Но в районе Рязани, на стыке Западного и Юго-Западного фронтов, зияла брешь более чем в 130 км, не занятых нашими войсками. Знали ли об этом в ставке Гитлера? Наверное, знали. Разведка у них работала хорошо. В эту брешь Ставка ВТК вводила две свежие армии – 10-ю генерала Голикова и 61-ю генерала Попова. В случае успешного и быстрого наступления и выхода к Плавску и Белёву отрезались все пути отхода 2-й танковой армии Гудериана из-под Тулы. Так оно и случилось впоследствии.

Щекотихин, Е. Маркиан Попов – творец первого салюта / Егор Щекотихин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2012. – № 8. – С. 57–59 : фот.

В 1941-м Жуков стал начальником Генерального штаба. Рокоссовский же встретил войну командиром 9-го механизированного корпуса. В тяжелейшем сражении под Дубно потерял почти всю технику, но не позволил танковой группе фон Клейста окружить наши войска на Украине. Его корпус дрался стойко, умело, отходил только по приказу, и эти качества отметили в Ставке. Константина Константиновича забрали на Смоленское направление, где царил полный хаос. Поставили командовать армией, хотя та существовала лишь номинально. Дали группу офицеров, две машины и бросили создавать оборону «из ничего», из остатков отступавших частей. Он справился. Закрыл рухнувший фронт, пробил коридор к соединениям, запертым в Смоленском котле. А из спасшихся окруженцев и прибывавших подкреплений формировал полноценную армию.

Жуков, предложивший оставить Киев и поспоривший об этом со Сталиным, был отстранен от должности начальника Генштаба. Ему вручили Резервный фронт, и тот впервые в ходе войны провел успешное наступление под Ельней. Сталин, невзирая на размолвку, его способности продолжал ценить, перебрасывал военачальника на самые критические участки: в сентябре сорок первого – в Ленинград, оказавшийся на грани падения, в октябре – под Москву, где разразилась очередная катастрофа. Здесь судьба снова свела двух полководцев. Георгий Константинович возглавил Западный фронт. Рокоссовский у него командовал 16-й армией. Выбирался из Вяземского котла, прикрывал Волоколамское направление, приказывал стоять насмерть под Истрой и Крюково. Именно в его армии прославились своими подвигами дивизия Панфилова, корпус Доватора, кремлевские курсанты.

В битве за Москву имена Жукова и Рокоссовского пополнили плеяду лучших русских стратегов. Хотя масштабы той победы советская Ставка несколько преувеличила, недооценив при этом возможности противника. Попытка организовать дальнейшее наступление под Ржевом и Вязьмой обернулась огромными потерями. В числе тяжело раненых был и Константин Константинович.

Шамбаров, В. Победный маршальский тандем / Валерий Шамбаров. – Текст : непосредственный // Свой. – 2016. – № 12. – С. 22–27 : фот.

Причиной всеобщего признания полководческого мастерства нашего великого маршала (Г. К. Жукова, сост.) были его дела, успехи и блистательные победы. Можно без преувеличения утверждать, что ни один крупный полководец ХХ века не оказывался по независящим от него обстоятельствам в столь неблагоприятных условиях и ни один из них не добивался таких выдающихся результатов, как Жуков. Именно Георгию Константиновичу, как никому другому, выпала завидная и вместе с тем очень сложная полководческая судьба. И он оказался не только достойным наследником всего богатства суворовской школы военной науки, но и сумел в тяжелейшие годы Великой Отечественной войны, когда решалась судьба нашей Родины и всей мировой цивилизации, творчески развить всё лучшее, что было в сокровищнице национального ратного искусства. <…> Жукова направляли на самые опасные и ответственные участки фронта, где во многом решались исход войны и судьба Отечества.

Полководческая деятельность генерала, затем Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского во время Великой Отечественной войны чаще всего проходила под началом заместителя Верховного Главнокомандующего Г. К. Жукова, в тесном взаимодействии и содружестве с когортой его талантливых боевых соратников по 16-й армии Западного фронта, Брянскому, Донскому, Центральному, Белорусскому фронтам, командующим которыми он был. Даже в драматические дни 1941 года в условиях неудавшихся контрударов, зачастую неорганизованного отступления Рокоссовский выделялся умением управлять войсками, находить такие способы действий, которые сохраняли боеготовность войск и приносили меньше потерь. Защищая подступы к нашей столице, генерал-лейтенант Рокоссовский возглавлял находившуюся в центре Западного фронта 16-ю армию, о которой рождались легенды. Под Сталинградом во главе Донского фронта Рокоссовский обеспечил разгром по частям лучшей полевой германской армии и пленение генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса со всем штабом. Одной из самых блистательных стала проведенная четырьмя советскими фронтами в конце июня 1944 года Белорусская стратегическая наступательная операция под кодовым названием «Багратион», в которой «первую скрипку» играл К. К. Рокоссовский, ставший Маршалом Советского Союза.

Куманев, Г. А. Великие стратеги XX века – маршалы Победы Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский / Георгий Александрович Куманев. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2012. – № 8. – С. 65–72 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 72.

С первого дня Великой Отечественной – на фронте (Л. А. Говоров– с конца апреля 1942 года командующий Ленинградским фронтом, сост.), в должности начальника артиллерии Западного стратегического направления и Резервного фронта активно занимается созданием системы противотанковой обороны, подготовкой Ельнинской наступательной операции, Можайской линии обороны. В октябре по ходатайству Георгия Жукова принимает командование 5-й общевойсковой армией.

Вскоре получает звание генерал-лейтенанта, 10 ноября – орден Ленина, а уже 2 января 1942-го за вклад в декабрьское наступление под Москвой – вторую такую награду.

«Генерал-лейтенант тов. Говоров командует войсками Пятой армии с 18 октября 1941 года. Можайскую и Звенигородскую оборонительные операции провел успешно. Хорошо ведет наступательные операции по разгрому Можайско-Гжатской группировки противника. В оперативно-тактическом отношении подготовлен хорошо... Тов. Говоров твердой воли, требовательный, энергичный, храбрый и организованный командующий войсками», – говорится в характеристике, подписанной Жуковым. И в Ленинград Леонид Александрович был, вероятнее всего, переведен по рекомендации Георгия Константиновича.

Захарцев, А. Маршал с золотым сердцем / Алексей Захарцев. – Текст : непосредственный // Свой. – 2017. – № 2. – С. 33–37 : ил.

Судьба уберегла полковника Льва Доватора от гибели или плена в первые же дни Великой Отечественной. Его 36-я кавалерийская дивизия – брошенная в контрудар на Гродно – была рассеяна немецкой авиацией уже 25 июня 1941 года, а остатки её очутились в огромном «котле», созданном немцами западнее Минска. Оттуда мало кто вышел. Но начальник штаба дивизии встретил утро 22 июня не в Волковыске, а в Москве – на госпитальной койке...

Он тут же рванулся на Западный фронт, где принял свой первый бой. На главном в то время стратегическом направлении – московском. В июле там развернулся самый драматичный период Смоленского сражения. Немцы уже почти окружили в районе Смоленска 16-ю и 20-ю армии и готовились замкнуть кольцо – овладеть переправой через Днепр у деревни Соловьево. Через нее проходила последняя дорога, связывавшая две армии с тылом... Соловьевскую переправу и помог отстоять полковник Доватор, выполнявший в те дни поручения командующего Западным фронтом Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и оказавшийся у переправы в самый критический момент. <…> 11 сентября 1941 года Лев Михайлович Доватор стал генерал-майором.

2 октября 1941 года на Западном фронте загрохотал «Тайфун» – началось генеральное наступление вермахта на Москву. Отведенная из северной части Смоленщины в Подмосковье, во фронтовой резерв, кавгруппа Доватора активно включилась в оборону Москвы в конце октября, под Волоколамском, войдя в состав 16-й армии К. К. Рокоссовского. <…> Это было направление главного удара противника. Наступавшая здесь, из района Волоколамска на Истру и Солнечногорск, 4-я танковая группа вермахта ближе всех подошла к Москве... <…> После начала советского контрнаступления под Москвой корпус Доватора был переброшен в полосу 5-й армии Л. А. Говорова, стал ее подвижной группой и наступал на Звенигород и Рузу.

Для командования подвижной группой – призванной активно маневрировать, чтобы выйти в оперативный тыл противника и отрезать ему пути отхода, – вдумчивый (и потому инициативный) Доватор подходил как никто. Двинувшись 13 декабря вне дорог, по непроходимой для пехоты снежной целине, утром 15-го его конница вышла в тыл 9-му армейскому корпусу немцев, оборонявшемуся между Истрой и Звенигородом. И заставила его бросить «большую часть своего тяжелого оружия и материальной части» и отскочить за сутки на 12–20 километров! Но за рубеж по реке Руза враг зацепился прочно. Прорвать его с ходу не удалось.

Доватор никогда не действовал наобум и, не довольствуясь донесениями разведки, 19 декабря лично направился на передовую к деревне Палашкино. Здесь его, лучшего кавалерийского военачальника Красной Армии, сразила очередь немецкого пулеметчика. 21 декабря 1941 года Доватору присвоили звание Героя Советского Союза посмертно.

Смирнов, А. Великий рейд полковника Доватора : в августе 1941 года его кавалерийская группа прорвалась в тыл наступавшего врага, воевала там 10 (десять!) суток и благополучно вернулась к своим / Андрей Смирнов. – Текст : непосредственный // Родина. – 2017. – № 6. – С. 98–102 : фот. – Библиогр. в примеч.: с. 102.

На карте Московской области, выпущенной Главным управлением геодезии и картографии, особыми знаками отмечены места кровопролитных боёв на подступах к столице. Есть такой знак и у деревни Палашкино Рузского района, где 19 декабря 1941 года погиб кавалерист генерал-майор Лев Михайлович Доватор, получивший звание Героя Советского Союза посмертно.

Накануне войны Л. М. Доватор командовал 36-й кавалерийской дивизией, дислоцировавшейся на белорусской земле. <…> 36-я дивизия практически вся погибла в результате бомбовых ударов немецкой авиации в самом начале боевых действий. <…>

Доватору предложили возглавить кавалерийскую группу, куда входили две кавалерийские дивизии. <…> Кавгруппе предстоял рейд по тылам врага в Смоленской области. <…> Конники Доватора, действуя заодно с партизанами, оказались для рвущихся к Москве немецко-фашистских войск весьма неприятной неожиданностью. Внезапные атаки доваторцев наводили страх на врага, противник нёс серьезные потери. <…> Обратный путь был крайне изнурительным. Часто приходилось останавливаться, чтобы дать передохнуть измученным лошадям, усталым, не спавшим несколько ночей людям. Доватор шел вместе со всеми, он также смертельно устал, похудел, потемнел лицом. Но был по-прежнему подтянут, бодр, неистощим на шутку, подбадривающие слова… Ночью кавалеристы без единого выстрела атаковали противника и к утру 2-го сентября доваторцы были уже среди своих. <…> В ноябре 1941 года кавгруппа становится 2-м гвардейским кавалерийским корпусом. <…> В таком составе кавкорпус сорвал наступление крупной группировки противника от Солнечногорска на Москву <…> и 13 декабря вводится в прорыв юго-западнее Звенигорода, в районе Колюбакино, для преследования отступающего противника. Корпус, двигаясь по бездорожью, обгоняя вражеские колонны, захватывал в глубине немецкой обороны важные рубежи, препятствовал отводу вражеских войск и совместно с другими советскими частями уничтожал противника. <…> 14 декабря разгорелся жаркий бой за село Горбово. В тот же день части корпуса в конном строю атаковали на шоссе Руза – Истра колонну вражеской техники. Эскадроны в бой вёл лично гвардии генерал-майор Доватор. Успех был полный, фашисты бежали, бросив свои машины на 5-ти километровом пространстве. Выполняя приказ командующего Западного фронта, корпус вышел к деревне Палашкино, где завязался ожесточённый бой. Доватор, поднимая бойцов в атаку, был сражен пулемётной очередью. <…> Так закончился жизненный и боевой путь отважного кавалериста.

Вещиков, П. И. Доблестный сын Отчизны / Петр Иванович Вещиков. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2011. – № 12. – С. 33–34 : фот.

«Еще в боях в районе Русская Болотница 4.10.41 т. Клочков показал себя волевым и отважным руководителем. Своим примером он увлекал в бой бойцов и командиров, в результате чего рота успешно выполнила данное ей боевое приказание».

Повторим вопрос: какое боевое задание мог выполнять Клочков, если его дивизия ещё стояла во втором эшелоне, далеко от линии фронта?

Ответ дает сам политрук в письме своим родным в Алма-Ату:

«Здравствуйте, дорогие! За последние 10–15 дней я не писал вам потому, что был со своим подразделением в разведке, в тылу у врага. Остался жив и невредим. В бою с немцами мы потеряли двух бойцов и одного ранило. Мы же покрошили их много. Я стал заядлым разведчиком».

Судя по всему, политрук со своей ротой совершал диверсионный рейд по тылам противника. Факт этого боя, состоявшегося за линией фронта, подтверждает и стрелок 4-й роты 2-го батальона 1075-го полка Илларион Васильев (стенограмма его рассказа хранится в архиве ИРИ РАН):

«Когда на северо-западное направление приехали, то никакая рота, никакой батальон не принимал активных боев нигде. Первой вступила в бой наша 4-я рота. У нас там трех человек убили. Там в одном месте за Новгородом здорово разгромили одну группу немцев. Там было болотистое место около Ст. Руссы...».

Это была тактика партизанской борьбы, которую генерал Панфилов успешно применял потом на Волоколамском направлении, отправляя за линию фронта отряды истребителей-диверсантов, вооруженных ручными пулеметами, автоматами и множеством гранат. Он считал, что его солдаты в таких рейдах видят, что враг не так страшен и силен, как кажется, и его можно победить.

Одним из успешных диверсантов дивизии станет политрук Василий Клочков. Комиссар 1075-го полка Ахмеджан Мухамедьяров называл его «парнем с твердым характером» – Клочков презирал трусость и был безжалостен к тем, кто не выполнял боевые приказы.

Кириченко, Е. Политрук Клочков. Подвиг без ретуши : Правда о жизни и смерти героя-панфиловца, которая стала известна «Родине», оказалась величественнее мифа / Евгений Кириченко. – Текст : непосредственный // Родина. – 2016. – № 2. – С. 18–23 : ил.

5 июля 1941 года в вечерней сводке Совинформбюро сообщалось: «Героический подвиг совершил командир эскадрильи капитан Гастелло. Снаряд вражеской зенитки попал в бензиновый бак его самолета. Бесстрашный командир направил охваченный пламенем самолет на скопление автомашин и бензиновых цистерн противника. Десятки германских машин и цистерн взорвались вместе с самолетом героя».

Огненный таран летчик-офицер предпринял 26 июня. Звено под его командованием выполняло боевое задание в районе шоссе Молодечно – Радошковичи, в Белоруссии. Вместе с Гастелло в бомбардировщике Ил-4 (ДБ-3Ф) находились штурман лейтенант Анатолий Бурденюк, стрелок-радист старший сержант Алексей Калинин и стрелок лейтенант Григорий Скоробогатый.

<…>

10 июля «Правда» напечатала очерк Петра Павленко и Петра Крылова «Капитан Гастелло». Вот фрагмент из той исторической публикации:

«Машина в огне. Выхода нет. Что же, так и закончить на этом свой путь? Скользнуть, пока не поздно, на парашюте и, оказавшись на территории, занятой врагом, сдаться в постыдный плен?

Вниз, к земле, к сгрудившимся цистернам противника мчит он огненный комок своего самолета. Огонь уже возле летчика. Но земля близка. Глаза Гастелло, мучимые огнем, ещё видят, опаленные руки тверды. Умирающий самолет еще слушается руки умирающего пилота.

Так вот закончится сейчас жизнь – не аварией, не пленом – подвигом!

Машина Гастелло врезается в «толпу» цистерн и машин – и оглушительный взрыв долгими раскатами сотрясает воздух сражения: взрываются вражеские цистерны».

<…>

26 июля 1941 года указом Президиума Верховного Совета СССР капитану Гастелло было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его навечно зачислили в списки второй эскадрильи 194-го отдельного гвардейского Брянского Краснознаменного военно-транспортного авиационного полка.

<…>

Николай Францевич открыл боевой счет 24 июня – сбил немецкий Ю-88, вынырнувший из-за облаков и принявшийся поливать огнем из пулеметов наш аэродром. В ответ началась стрельба с земли. Самым метким оказался Гастелло. Он дал длинную очередь из турельного пулемета, «Юнкерс» задымил и упал за ближайшим лесом. Экипаж взяли в плен. 3 июля 1941 года «Правда» напечатала снимок поверженного бомбардировщика Ю-88. Командовал им опытный германский ас, обладатель «Железного креста»...

<…>

Несколько слов о храбрых летчиках. Самым молодым был Анатолий Бурденюк – ему едва исполнилось девятнадцать. В 1940-м он окончил Челябинское военно-авиационное училище. В звено Николая Францевича попал весной 1941-го.

О 22-летнем Алексее Калинине, по словам Виктора Гастелло, отец отзывался лаконично: «Надежный, грамотный парень, с которым в полете есть полная уверенность». Учёбу в военной школе младших авиационных специалистов Калинин завершил незадолго до начала войны.

Выпускник Харьковского военно-авиационного училища Григорий Скоробогатый впервые оказался в экипаже Гастелло в то роковое утро 26 июня. Ему было 24 года.

Отчасти справедливость все-таки восторжествовала: в 1958-м три члена экипажа самолета Гастелло были награждены орденами Великой Отечественной войны I степени (посмертно).

Буров, В. Огненный экипаж / Валентин Буров. – Текст : непосредственный // Свой. – 2017. – № 5. – С. 34–37 : ил., портр.

Огненный таран – поражение подбитым пылающим самолётом наземного объекта. Этот боевой приём не предусмотрен воинскими уставами и наставлениями, решение о его применении лётчик принимает сам, добровольно, как правило, в критической для себя ситуации, когда спасти машину и свою жизнь он уже не в состоянии. Это последняя возможность нанести максимальный ущерб врагу на повреждённом, но сохранившем управление самолёте.

298 иап (истребительный авиационный полк, сост.), как и ряд других авиационных частей, был сформирован по приказу Ставки на Южном фронте (в Вознесенске, под Николаевом) уже в ходе боевых действий. В командный состав входила небольшая группа кадровых лётчиков Военно-воздушных сил (ВВС), а основная часть лётного состава была укомплектована выпускниками Качинской военной авиационной школы 1941 года. К началу июля полк под командованием майора А. П. Прудникова был полностью сформирован и начал учебно-боевые полёты.

С 19 июля лётчикам полка ставились боевые задачи по прикрытию с воздуха городов Вознесенск, Запорожье, Днепропетровск, а также штаба ВВС Южного фронта.

<…>

7 августа 1941 года под вечер полк получил приказ: направить все готовые к вылету истребители в район 60 - 70 км севернее Вознесенска и нанести штурмовой удар по обнаруженной там механизированной колонне противника. Сводную авиаэскадрилью (аэ), состоявшую из семи И-16, возглавили (в качестве командиров звеньев) командир 298 иап майор А. П. Прудников и командир 1 аэ старший лейтенант А. А. Чайка. Лётчики быстро обнаружили колонну и эффективно, в несколько заходов, атаковали её. Однако два И-16, подожжённых огнём зенитной артиллерии, не вернулись на аэродром.

<…>

Из наградного листа А. П. Карпова:

<…>

7.8.1941 при повторном налёте на Вознесенск, Арбузинка при атаке на цель мотомехколонны противника в дер. Арбузинка был подожжён огнём ЗА и ЗП и, не выходя из пике, врезался в строй мотомехколонны противника.

Младший лейтенант Карпов погиб смертью храбрых и [был] одним из преданнейших бойцов-коммунистов делу партии Ленина–Сталина.

<…>

Из наградного листа Ф. В. Большакова:

<…>

7.8.1941 при повторном налёте на мотомехчасти противника в Вознесенске и Арбузинке был подбит ЗА и ЗП и, не выходя из пике, врезался в колонну противника.

Старший лейтенант Большаков погиб смертью храбрых и [был] одним из преданнейших бойцов-коммунистов делу партии Ленина–Сталина.

<…>

Постановлением военного совета Южного фронта (N016/нот5 ноября 1941 г.), утверждённым Указом Президиума Верховного Совета СССР (от 15 декабря 1941 г.), ходатайство командования полка было удовлетворено: младший лейтенант А. П. Карпов и старший лейтенант Ф. В. Большаков награждены орденами Ленина и Красного Знамени соответственно (посмертно).

Игнатенко, Л. А. Двойной огненный таран : подвиг летчиков-истребителей в августе 1941 года / Л. А. Игнатенко. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2015. – № 8. – С. 29–32 : фот.

10 ноября 1938 года Григорий Королев стал курсантом Харьковского военного авиационного училища лётнабов (лётчиков-наблюдателей – авт.) и штурманов. С началом войны его 313-й отдельный разведывательный авиаполк (ОРАП), базировавшийся на аэродроме Степянка, рядом с Минском, стал полком смертников.

Будучи глазами командующего Западным фронтом, полк летал в Белоруссии – там, где враг наносил главный удар. А машины его – применявшиеся в роли разведчиков бомбардировщики СБ – на задания вылетали в одиночку (а не в группе, где могут помочь огнем соседние самолеты), оборонительное вооружение имели слабое, скорость – недостаточную, бензобаки и моторы – легковоспламеняемые...

4 июля 1941 года СБ, в экипаже которого за стрелка-радиста летел начальник связи эскадрильи Григорий Королёв, ушел с аэродрома Луполово (на окраине Могилева) на «разведку бронетанковых частей пр[отивни]ка в р[айо]не Кричев, Рогачёв». Близ Жлобина был атакован «Мессершмиттом-109Ф». Лейтенант Королёв «выпрыгнул с подбитого с[амоле]та на парашюте, место нахождения неизвестно», – значится в книге учета потерь 313-го ОРАП.

Еще три месяца спустя мало что смог добавить – в письме матери Григория от 10 октября 1941 года – и военком эскадрильи:

Здравствуйте, Александра Петровна!

Мамаша, (А. П. Королёва, сост.) сегодня мы посылаем вам вещи вашего сына, которые находились при нем (остальные остались на месте прежнего расквартирования части). Ваш сын Гриша 8 июля (так в документе – авт.) выполнял боевое задание и подвергся нападению фашистского истребителя, самолет загорелся, весь экипаж и в том числе ваш сын выбросились на парашютах в районе г. Жлобина, через несколько дней два члена экипажа прибыли в часть, а вашего сына нет. Мы наводили справки, по некоторым данным, он находится в госпитале, но где именно, не знаем, поэтому считаем его без вести пропавшим. Таких случаев у нас много, и большинство людей через некоторое время приходит в часть, если вы имеете с ним связь, сообщите в часть по адресу: г. Воронеж-6, п/я 165, Чумакову А.Е.

С коммунистическим приветом – комиссар Чумаков».

Смирнов, А. «Ваш сын Гриша выполнял боевое задание...» : извещение о гибели моего двоюродного деда родители получили через шесть лет после письма, подарившего надежду / Андрей Смирнов. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – Спец. вып. (апр.). – С. 16–17 : ил.

В ночь с 6 на 7 августа Талалихин находился на боевом дежурстве. Рядом с его И-16 в ожидании вылета стояли и другие самолёты первой эскадрильи. Внезапно была объявлена воздушная тревога. Посты воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) сообщали о приближении вражеских бомбардировщиков. В 22 ч 55 мин от командира авиаполка майора Королёва поступил приказ на взлёт, и Талалихин незамедлительно поднялся в воздух.

<…>

Вскоре он, заметив бомбардировщик «Хейнкель-111», шедший в направлении Москвы, увеличил скорость своего И-16. Расстояние между самолётами быстро сокращалось. Чуть позже лётчик краснозвёздного истребителя вспоминал об этом воздушном бое так: «Немецкий самолёт был замечен на высоте 4500 метров в районе деревни Н. Мне приказали перехватить врага, и я немедленно вылетел наперерез ему. Вскоре я увидел слева от себя вражескую машину. Запас скорости у меня был очень большой, и я свободно настиг фашистского стервятника. Приходилось даже убавлять газ, чтобы не обогнать немца, хотя он, как говорят у нас, «летел на всю железку». Потом я зашёл неприятелю в хвост и первой же пулемётной очередью повредил правый мотор. Бомбардировщик развернулся и бросился наутек от Москвы.

Преследуя уходящий самолёт, я расстреливал его из пулемёта. Но, видимо, «беглец» был из опытных. Он упорно увёртывался от огня и шёл вперёд, хотя и со снижением. К этому времени у меня кончились боеприпасы. Принимаю решение: таранить.

Стараюсь подойти к немцу поближе и винтом отрубить ему хвост. Когда до врага осталось метров 10-15, из хвостовой точки неприятельского самолёта засверкала пулемётная очередь. Пули пролетели с правой стороны кабины, обожгли руку. Тогда я со злостью сказал себе: «Вас четверо, я один. Посчитаемся». Дал газ и врезался в фашистский самолёт.

От удара мой самолёт перевернулся на спину. Надо прыгать. Высота 2500 метров. Выбираюсь из кабины с парашютом, делаю затяжку на 800-900 метров. Ясно слышу гул своего самолёта, пролетающего мимо меня. Когда парашют раскрылся, я увидел горящий бомбардировщик противника, устремившийся к земле».

Как выяснилось позже, трое из экипажа горящего Хейнкеля тоже выбросились с парашютами, но поздно – малая высота не дала возможности развернуться парашютам, и фашисты нашли могилу на советской земле».

<…>

На следующий день фотографии и статьи о подвиге отважного лётчика были опубликованы во всех центральных газетах. Тогда же, 8 августа 1941 года, вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении лётчику-истребителю младшему лейтенанту Виктору Васильевичу Талалихину звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

В последующих воздушных боях Талалихин сбил ещё 5 самолётов. К сожалению, 27 октября 1941 года в неравной схватке с «мессершмиттами», что произошла в районе деревни Каменка, в небе над Варшавским шоссе, Виктор Талалихин погиб. Но тот легендарный ночной таран останется самой яркой страницей в биографии прославленного пилота.

Поляков, М. М. Летопись краснозвездного истребителя / М. М. Поляков. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2015. – № 12. – С. 29–33 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 33.

24 июня 1941 года во время боя близ города Немирова Львовской области танк Игнахина был подбит. Но Егор (Егор Игнахин – механик водитель танка, прим. сост.) успел заметить, что немецкая пушка ведет беглый огонь из дома у дороги. Уже на горящем танке Игнахин въехал в дом и раздавил пушку. Орудийный расчет пытался скрыться в сарае, но механик-водитель, выбравшись наружу с одним лишь наганом, уничтожил фашистов, а потом пешком вернулся к своим.

Шахиджанян, С. Бой под Немировом : по фотографии горящего танка историки-энтузиасты восстановили подвиг Егора Игнахина / Сергей Шахиджанян. – Текст : непосредственный // Родина. – 2018. – № 1. – С. 54–55 : фот.

Объяснительная записка начальника снабжения 33-й танковой дивизии 3-й армии Западного особого военного округа майора Уланова Андрея Петровича.

<…>

13 июля наша группа установила связь с одним из председателей колхоза деревни Желудовщина членом партии Щурак Иван, который дал нашей группе обращение тов. Сталина по радио от 3 июля 1941 г. В этом обращении тов. Сталина одной из задач ставилась организация партизанских отрядов в оккупированных немецкими войсками районах. Обсудив на группе и придя к выводу, что пробраться к своим войскам невозможно, было решено остаться в лесу и приступить к организации партизанского отряда, в первую очередь из местных коммунистов и комсомольцев. К 15 августа нам удалось организовать группу в количестве 25 человек, вооружить её винтовками и гранатами. Однако на наше требование перейти в лес и приступить к активным действиям местные работники ответили отказом. Они считали целесообразным проживать дома и действовать под нашим руководством. Спустя 5 дней, 20 августа, карательный отряд арестовал 5 человек руководителей пятёрок организованного нами отряда и расстрелял их. Сделал налёт на наше месторасположение, но безуспешно, потому что после ареста наша группа местопребывание своё в лесу часто меняла.

Вторая наша попытка организовать партизанский отряд из бывших военнопленных, находившихся в тылу, успеха не имела.

После этого, примерно 15 октября, нам сообщили, что на нашу группу готовится облава карательного отряда совместно с местной полицией. Мы решили этот район оставить, найти более мощный партизанский отряд, присоединиться к нему и продолжить борьбу. Двигаясь в поисках такого отряда в общем направлении на г. Н. Борисов, М. Березина, г. Полоцк, г. Невель, г. Белый, г. Нелидово по лесам и просёлочным дорогам с оружием и в военной форме, мы 13 ноября 1941 г. встретились в районе г. Нелидово со спецотрядом № 17, высланного в тыл штабом 29 армии, и присоединились к нему. В составе этого отряда лично принимал участие в боевых операциях и в составе этого отряда 20 декабря 1941 г. перешёл линию фронта в районе ст. Жукопа, д. Лохово и д. Ясенская на участке 919 стрелкового полка 249 стрелковой дивизии 22 армии Калининского фронта. Оружие: винтовка, 200 шт. винтпатрон, револьвер «Наган», 45 ревпатрон, 3 ручных гранаты и компас мною сданы в 919 стрелковый полк 21 декабря 1941 г.

Уланов, А. П. «Приказано действовать самостоятельно» / А. П. Уланов ; публ. Ф. Б. Дроздова. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2015. – № 5. – С. 31–33 : фот. – Примеч.: с. 33.

В боевых действиях против немецко-финских войск в Карелии участвовали подразделения 14-го и 15-го Краснознамённых мотострелковых полков НКВД.

В бою 15-го Краснознамённого мотострелкового полка у озера Мярет 25 июля 1941 года младший лейтенант А. А. Дивочкин «принял на себя командование батареей, с опасностью для жизни ликвидировал пожар на складе боеприпасов и лично попеременно из двух орудий стрелял по противнику с открытой позиции, отразил атаку, уничтожил одно орудие, несколько пулемётов и до взвода пехоты противника».

При обороне населённого пункта Хиитола проявил исключительное мужество инструктор пропаганды полка старший политрук Н. М. Руденко. Он «лично уничтожил 15 белофиннов-кукушек, будучи раненым, убил немецкого пулемётчика, захватил станковый пулемёт и огнём из него продолжал разить врага. Получив второе ранение, не оставил поле боя и при третьем ранении, истекая кровью, потерял сознание. В этом же бою санинструктор Кокорин появлялся среди самых ожесточённых схваток, оказывая помощь раненым и лично принимая участие в атаках. Будучи сам ранен, он пробился на передовые позиции для оказания помощи старшему политруку Руденко. Ведя бой, раненый Кокорин был окружён, и белофинский офицер пытался взять его в плен. Кокорин подорвал себя и пять белофиннов во главе с офицером гранатой».

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 августа 1941 года младшему лейтенанту Александру Андреевичу Дивочкину, старшему политруку Николаю Михайловичу Руденко и красноармейцу Анатолию Александровичу Кокорину было присвоено звание Героя Советского Союза.

Золотов, В. В. Войска НКВД в годы Великой Отечественной войны / В. В. Золотов. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2015. – № 3. – С. 26–30 : фот. – Библиогр. в примеч.: с. 30.

Фронтовая жизнь Веры Салбиевой началась 1 июля 1941 года с назначением её начальником связи 783-го полка 229-й стрелковой дивизии 20-й армии. До самого окончания Великой Отечественной войны Вера Ивановна была в действующей армии в подразделениях связи на разных должностях.

Летом 1941 года старший лейтенант Вера Салбиева принимала участие в Смоленском сражении. В начале августа 1941 года 229-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Михаила Козлова вела непрерывные бои с немецкими десантными группами, выброшенными в районе с. Ратчино (Смоленская обл.). Когда десант был уничтожен, дивизия получила приказ двигаться к Соловьёвской переправе с задачей истребить немецкие подразделения, проникшие в этот район, и обеспечить переправу на восточный берег Днепра частей Западного фронта, отходивших под натиском фашистских войск.

В ночь с 3 на 4 августа 1941 года подразделения связи, где служила Вера Салбиева, вместе со штабными подразделениями 5-го механизированного корпуса двигались к Соловьёвской переправе. Но с ходу переправиться через Днепр нашим частям не удалось. На подступах к реке отходившие к переправе войска Красной Армии уже ожидал крупный немецкий десант. Замаскировавшись в поле не сжатой ржи, немцы успели отрыть окопы, и как только подразделения и части 5-го механизированного корпуса приблизились к вражеским позициям, по ним был открыт шквальный пулемётно-автоматный огонь. Большая часть наших солдат и офицеров вынуждена была залечь под губительным огнём у шоссе, в придорожных кюветах.

В сложившейся критической ситуации необходимо было принять быстрое и единственно правильное решение. Однако время шло, а командование отходивших к Днепру наших войск бездействовало. Каждая минута промедления грозила полной потерей пути отхода к переправе, а значит, окружением и пленом, так как в любое время могли подойти другие немецкие части.

Несмотря на критический момент, Вера Салбиева не растерялась. Поднявшись во весь рост с наганом в руках, она скомандовала: «Слушай мою команду!.. За мной… Вперёд!..». Личным примером она подняла бойцов подразделения связи в атаку на позиции немецкого десанта. Под губительным вражеским огнём действия связистов поддержали другие наши подразделения и части. Ценой неимоверных усилий удалось прорваться к немецким позициям. Началась рукопашная схватка не на жизнь, а на смерть. Дрались всем – штыками, ножами, прикладами, ногами, кулаками, зубами. Выстрелы и удары смешались с криками и стонами…

В разгар боя молодой красноармеец схватился с немецким офицером и уже занёс над ним штык. Немец, пригнувшись к земле, крикнул: «Рус, стрейлят нет! Плен, плен!». Простодушный парень поддался на обман и отвел штык. Фашист, воспользовавшись этим, выстрелил бойцу в живот. Увидев это, Вера Салбиева кинулась на офицера с наганом. Патроны уже были израсходованы, и она с яростью изо всех сил ударила гитлеровца рукоятью пистолета в висок. Тот упал замертво.

В результате короткого жестокого боя немецкий десант был полностью уничтожен, уцелевшие были взяты в плен. Путь к Днепру был освобождён.

В дальнейшем старший лейтенант Вера Салбиева помогала обеспечивать переправу не только связистов, но и бойцов из других частей. Кроме того, в кратчайшие сроки смогла организовать оборону, расположила пехоту и пулемётчиков для отпора подходившим немцам, разыскала и заставила работать сапёров и понтонёров…

За умелые действия 20 августа 1941 года командующим 20-й армией генерал-лейтенантом Михаилом Лукиным и членом военного совета армии корпусным комиссаром Фёдором Семеновским старший лейтенант Вера Ивановна Салбиева была представлена к званию Героя Советского Союза. Наградные документы были направлены в штаб Западного фронта. Начальник 3-го отделения ОК Западного фронта интендант 3 ранга Черепнев подтвердил представление Веры Салбиевой к званию Героя Советского Союза. Однако по непонятной причине документы дальше штаба фронта не прошли. Скорее всего, в суматохе отступления наших войск они затерялись где-то в штабных бумагах.

Карданов, Т. З. Достойна звания героя... / Тимур Заурбекович Карданов. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2017. – № 3. – С. 87–89 : фот.

Осенью 1941 года близ Кунцева, на Можайском шоссе (вероятно, в детском саду камвольной фабрики № 14), была основана база разведывательно-диверсионной воинской части № 9903 (отряд особого назначения) для работы в тылу врага. Командиром этой части был назначен А. К. Спрогис, а комиссаром – Н. Д. Дронов. В результате тщательного отбора туда было зачислено две тысячи человек. Среди бойцов оказалась и Зоя Космодемьянская, совершившая свой бессмертный подвиг во имя Родины и получившая звание Героя Советского Союза. По воспоминаниям боевой подруги Зои по отряду К. Милорадовой, 31 октября (по другим сведениям 1 ноября) группу собрали в кинотеатре «Колизей», а затем на машине доставили на базу. «Машина проскочила Москву, – вспоминала Милорадова, – промелькнули последние дома. Вот и Кунцево позади. Скоро развилка Можайского и Минского шоссе... Вскоре машина свернула в сторону и остановилась. Через час начали занятия. В комнату принесли гранаты, пистолеты... Три дня ходили в лес, ставили мины, взрывали деревья, учились снимать часовых, пользоваться картой». На базе под Кунцевом Космодемьянская пробыла почти три недели, изучая боевые основы подрывной деятельности в тылу врага; была на задании с 4 по 11 ноября, отсюда она ушла и на выполнение своего последнего боевого задания.

Прохоров, М. Кунцево в 1941 году / Михаил Прохоров. – Текст : непосредственный // Родина. – 2012. – № 1. – С. 138–141. – Библиогр. в примеч.: с. 141.

Она (Елизавета Беневская, сост.) стала рядовой, в/ч 9903. По доброй воле – их назвали добровольцами – прошла отбор по линии Коммунистического союза молодежи. Самые сильные, самые молодые. Мимо военкоматов.

В/ч 9903 – это диверсионные группы, чтобы убивать за линией фронта.

Из в/ч 9903 – Зоя Космодемьянская.

<…>

Она была на четырех заданиях. Первое и второе: минирование, под Рузой, 5–12 ноября. Окружены в доме лесника, с боем – вырвались. Сколько их было? 16 мужчин – 23 года, 19, 17, 24, 23, 17, 17, 29, 22, 20, 24, 29, 18... Для нас они – мальчики. И еще четыре юных девы – 25 лет (это Лиза), 20, 21, 23. Из двадцати двое погибли. Остальные – обгорели и почернели. Так сказали о Лизе, когда ее увидели, – обгоревшая и почерневшая.

Третий раз: под Наро-Фоминском, вторая половина ноября. Мерзкая, жестокая, серая осень. Мужчины, их 14, в самом расцвете сил и желаний. 27 лет, 24, 24, 29, 22, 26, 22, 26, 20, 21, 21. Это те, кто известны. И девочки – 25 лет (снова Лиза), 18, 18. Что они там сделали? Неизвестно, следов нет, кроме того, что «задание выполнено».

Перед четвёртым она сказала: «Я чувствую, что не вернусь». 16-20 января 1942 года. Тяжелый, трудный холод, за 30. Им были предназначены леса, снега, там, где Можайск, Медынь, старинные поселения – Дунино, Сосновец. Старые, заросшие земли. Группу называли «девичья», их – 11. Почему они просили отделиться от мужчин? Так было удобнее по их возрасту, женcким чертам и надобностям? Катя – 23 года, Зина – 19, Лиза – уже 26, Катя – 19, Надя – 18, Саша – 19, Рита – 18, Лиза – 19, Лия – 17, Лида – 20, Соня – 17.

Как туда занесло семнадцатилетних?

Они до смерти звали друг друга – девочки. Катя, Лиза, Надя, Соня, Рита. Катя упала. Лиза убита. Лия доползла. У Нади рана в груди. Какие красивые были девочки.

19 января они напали на обоз отступавшей немецкой армии, чтобы перерезать дорогу, на которой были всюду немцы. Напали за час до темноты, на повороте дороги, сверху, из-под берез и елей. Мальчики – слева и справа, девочки – в центре. Были раненые тяжело – их подбирали или они выползали сами. Как выползали? Почему не стали льдом и снегом в ночном лесу? Мы не знаем.

Лизу Беневскую нашли полицаи, когда она была еще жива. Ее изуродовали, пока вели. У нее был крестный путь, ночью, во льду и холоде. Она была обнажена. Ее резали. И, когда ее привезли к церкви, она лежала еще два месяца вместе с голыми расстрелянными Мишей Новиковым и Надей Жегловой. В марте земля подтаяла – ее можно было рыть. В марте их зарыли, всех вместе.

Миркин, Я. Зачарованная Лиза : притча о неизвестной героине, служившей в воинской части Зои Космодемьянской / Яков Миркин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 6. – С. 50–54 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 54.

Согласно данным «Шолоховской энциклопедии» в годы Великой Отечественной войны Михаил Александрович служил военным корреспондентом Совинформбюро, газет «Правда» и «Красная звезда». В период августа – октября 1941 года в звании полкового комиссара был приписан к действующей армии Западного фронта. Как вспоминал позднее главный редактор «Красной звезды» Д. И. Ортенберг, ещё в середине июля его вызвали в ГПУ РККА, лично представили писателю и сообщили, что Шолохов будет впредь исполнять обязанности специального корреспондента ведущей армейской газеты страны. «Понятно, что предложение из Главпура было неожиданным и приятным», – констатировал Д. И. Ортенберг. В тот же день был подписан приказ о призыве Михаила Александровича из запаса в действующую армию и о его новом назначении.

Д. И. Ортенберг сразу предложил М. А. Шолохову поездку в 19-ю армию И. С. Конева, участвовавшую в контрнаступлении под Смоленском. «Михаил Александрович оживился, потом, сдвинув брови, тяжело вздохнул: «Горько читать сводки...». Разумеется, ему тоже хотелось увидеть не отступающие, а наступающие наши войска. Выехать он готов был немедленно», – вспоминал главред «Красной звезды».

В конце августа – начале сентября 1941 года М. А. Шолохов вместе с другими известными советскими писателями (также ставшими фронтовыми корреспондентами) А. А. Фадеевым и Е. П. Петровым (Катаевым) прибыл на Западный фронт, в расположение штаба 19-й армии, которой командовал И. С. Конев. Как писал впоследствии прославленный маршал: «Я почувствовал: страна правильно понимает, как нелегко нам приходится, и вот лучшие её писатели приходят к нам, солдатам, идут на передовую, в боевые порядки. Не скрою, в те дни это было для нас большой моральной поддержкой».

Афанасьева, Л. Т. «Я помню вас как полкового комиссара в солдатской шинели...» : новые эпизоды фронтовой биографии писателя М. А. Шолохова / Людмила Тимофеевна Афанасьева. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2017. – № 5. – С. 24–26 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 26.

За четыре года до начала войны умер Илья Ильф, его друг и соавтор по «Двенадцати стульям» и «Золотому теленку». От этого удара Евгений Петров так и не оправился. Многие из видевших его на фронте вспоминали: он словно искал смерть...

С первых дней Великой Отечественной – только на передовой. Очерки корреспондента Совинформбюро печатаются в «Известиях», «Правде», «Огоньке», «Красной звезде». Телеграфные корреспонденции летят за океан, где Петрова хорошо знают по «Одноэтажной Америке». Осенью 1941 года он, конечно, под Москвой. Пишет о боях, разговаривает с пленными немцами, пытаясь понять, что движет потерявшими человеческий облик людьми. Под Сухиничами получает тяжелую контузию...

В его репортажах из самого пекла боль за поруганную землю сочеталась с нежным отношением к её защитникам. «Птенчики» майора Зайцева, храбрая пулеметчица и дисциплинированный солдатик Катя Новикова, командир «Ташкента» Ерошенко, проводящий свой корабль к Севастополю под тучей бомбардировщиков, генералы и солдаты... Талантливейший писатель, он не мог не смотреть на войну глазами художника. Быт фронта, его запахи, звуки, отпечаток на лицах – он считал, что все это важно, все это элементы будущей великой эпопеи, которую напишет когда-нибудь новый Лев Толстой.

Но и очерк Евгения Петрова с Карельского фронта выдержан в лучших традициях русской классической литературы. Не с боевой тревоги начинается он, а с минут затишья на зенитной батареи: бойцы читают газету, штопают прохудившуюся амуницию, играют с прижившимися в окопах собаками...

Константин Симонов, ездивший с Петровым на Кольский полуостров, вспоминал о споре между ним и фотокорреспондентом Олегом Кноррингом. Евгений Петрович удивлялся, почему фронтовой фотограф привозит в редакции снимки, на которых изображены лишь баталии: «Почему вы на войне снимаете только войну и не хотите снимать жизнь? Ведь люди не только воюют, они и живут».

Как много рассказал бы он нам, если бы война дала пожить ему подольше...

Аннинский, Л. Веселый репортер: почему Евгений Петров, соавтор «12 ствльев» и «Золотого теленка», рвался в осажденный Севастополь / Л. Аннинский. – Текст : непосредственный // Родина. – 2017. – № 5. – С. 50–51.

Сорок первый год неотвратимо вел их друг к другу.

Сурков годами старше: полтора десятка лет разницы в эпоху, когда год может идти за три, и все боевые. Сурков добрался до призывного возраста в 1918 году – и застал кончик Гражданской войны.

<…>

Советская власть открыла путь в поэзию, но прежде провела по маршрутам все той же науки ненависти: рядовой агитпропа, избач, уездный селькор, волостной стенгазетчик, борец с кулачеством, самогонщиками и хулиганьем, рядовой политпросвета, редактор комсомольской газеты, активист Пролеткульта...

Симонов в эту пору – усилиями отчима (отец, генерал царской армии, погиб на фронте) становится в ряды курсантов советского военного училища. От отчима с раннего детства – солдатский образ жизни: мыл пол... чистил картошку... опаздывать нельзя... возражать не полагается... данное слово надо держать... ложь, даже самая маленькая, презренна...

Правда – в стихах. Стихи – о грядущей войне. Сорок первый год все ближе.

Он-то и сделает Симонова великим поэтом.

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди...

<…>

Но и Алексея Суркова ждал на этом фронте звездный час.

<…>

Спрятанные в письме к жене шестнадцать «домашних» строк, которые запросто и сгинуть могли вместе с письмом тогда же, осенью 1941го, когда Сурков прорывался из окружения под Истрой со штабом одного из полков.

Вышел к своим, вынес написанное ночью, в окружении, упрятанное от ненависти:

Бьется в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза,

И поет мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза.

<…>

Софья Кревс – вот кому посвящена эта песня. Как и все лирические стихи Суркова – за всю его жизнь. Софья Кревс – возлюбленная, невеста, жена. Нет ли потаенной символики в ее фамилии? Не древние ли славяне – кривичи – дремлют в слове «Кревс», сохраненном балтийскими народами?

Ни одна из боевых песен Суркова, которые наизусть знала страна, не сделалась такой любимицей, как «Землянка». Апофеоз любви и преодоление ненависти – этим шедевром и суждено было Суркову войти в вечный синодик русской лирики.

<…>

«В маленькой комнатке я застал Верейского, Слободского и Суркова, которого в первую минуту даже не узнал – такие у него были бравые пшеничные, с подпалинами чапаевские усы. Расцеловавшись, мы посидели минут десять, спрашивая друг друга о событиях, происшедших с нами за те несколько месяцев, что мы не виделись после Западного фронта. Потом я прочитал Алеше посвященное ему стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...». Старик расчувствовался. Я – тоже. Из-под койки была вытащена бутылка спирта, который мы и распили без всякой закуски, потому что закуски не было...»

Из фронтовых дневников Константина Симонова.

Аннинский, Л. Константин Симонов и Алексей Сурков: Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины? / Лев Аннинский. – Текст : непосредственный // Родина. – 2016. – № 5. – С. 30–31 : фот.