Начальный период войны Красная Армия проиграла, понеся значительные потери в живой силе – к декабрю 1941 года около 2,8 млн только военнопленными. Кадровая армия практически перестала существовать. В результате германские войска оккупировали 1,5 млн квадратных километров советской территории с населением свыше 74,5 млн человек (из 190 млн, проживавших в СССР накануне войны). РСФСР относится к числу тех союзных республик, чьи территории оказались занятыми гитлеровскими войсками.

Сорокин, А. На направлении главного удара / Андрей Сорокин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2013. – № 9. – С. 120.

Оккупационная политика нацистов осуществлялась полицией, органами вермахта и службами госбезопасности (СД). Непосредственное руководство оккупированными территориями осуществляли военно-полевые комендатуры, в округах – 1-го разряда, в районах – 2-го разряда. Смоленская область вместе с Орловской, Витебской, частично Могилёвской и Минской областями вошла в состав военного региона «Митте» (нем. – «центр») во главе с генералом М. фон Шенкендорфом, обладавшим неограниченной властью над местным населением. С целью оперативного управления оккупированными территориями нацисты создавали окружные, городские и районные управы, формировавшиеся в основном из числа местной интеллигенции. Так, в Смоленске 20 июля 1941 года представители городской интеллигенции были собраны в комендатуре, где немецкий комендант заявил им, что они должны вместе работать по организации жизни оставшегося в Смоленске населения. Тогда же был избран бургомистр (начальник города), которым стал местный адвокат Б. Меньшагин. 25 июля была создана Смоленская городская управа, первоначально состоявшая из 6 человек, но уже к 10 августа увеличившая численность до 250 человек. В управе имелось 10 отделов: административный, земельный, городского архитектора, пригородных хозяйств, торгово-промышленный, жилищный, общественного призрения, пожарный, финансовый, образования. Несмотря на разветвлённый аппарат и большой штат, гражданские органы управления находились в полном подчинении немецкой военной комендатуры, без санкции которой не мог быть решён ни один хозяйственный вопрос.

«Поскорей бы пришли свои» : об оккупационном режиме в Смоленске в начальный период Великой Отечественной войны / авт. предисл. А. Лукашин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2013. – № 9. – С. 120–125. – Библиогр. в примеч.: с. 125.

Общие прямые людские потери СССР по данным Управления статистики населения Госкомстата СССР и Центра по изучению проблем народонаселения при МГУ составили 26,6 млн. Из них на оккупированных фашистами и их союзниками территориях, а также на принудительных работах в Германии было преднамеренно уничтожено и погибло 13 684 448 мирных советских граждан. <…> В соответствии со своей идеологией нацисты действовали всю войну. В концентрационных лагерях в Смоленске, Краснодаре, Ставрополе, Львове, Полтаве, Новгороде, Орле, Каунасе, Риге и во многих других были замучены сотни тысяч советских людей. За два года оккупации Киева на его территории в Бабьем Яре были расстреляны десятки тысяч людей разных национальностей – евреев, украинцев, русских, цыган. Только 29 и 30 сентября 1941 г. зондеркомандой 4А было казнено 33 771 человек. Людоедские указания дал Генрих Гиммлер в своем письме от 7 сентября 1943 г. к верховному фюреру СС и полиции Украины Прюцману: «Надо делать все, чтобы при отступлении с Украины там не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни единого грамма зерна, ни метра железнодорожного полотна, чтобы не уцелел ни один дом, не сохранилась ни одна шахта, и не было ни одного неотравленного колодца. Противнику должна остаться тотально сожженная и разоренная страна».

В Беларуси оккупанты сожгли свыше 9200 деревень, из которых 619 вместе с жителями. Всего за время оккупации в Белорусской ССР погибли 1 409 235 мирных жителей, еще 399 тыс. человек насильственно вывезены на принудительные работы в Германию. Более 275 тыс. из них не вернулись домой. В Смоленске и его окрестностях за 26 месяцев оккупации фашисты уничтожили более 135 тыс. мирных граждан и военнопленных, более 87 тыс. горожан были угнаны на принудительные работы в Германию. Когда в сентябре 1943 г. Смоленск был освобожден, в нем оставалось всего 20 тыс. жителей. В Симферополе, Евпатории, Алуште, Карабузаре, Керчи и Феодосии с 16 ноября по 15 декабря 1941 г. опергруппой D было расстреляно 17 645 евреев, 2504 крымских казака, 824 цыгана и 212 коммунистов и партизан.

Более 3 млн мирных советских граждан погибли от боевого воздействия в прифронтовых районах, в блокадных и осажденных городах, от голода, обморожений и болезней. Вот как в военном дневнике командования 6-й армии вермахта за 20 октября 1941 г. рекомендовалось действовать против советских городов: «Недопустимо жертвовать жизнями немецких солдат для спасения русских городов от пожаров или снабжать их за счет немецкой родины. Хаос в России станет больше, если жители советских городов склонятся к бегству вглубь России. Поэтому перед взятием городов необходимо сломить артиллерийским огнем их сопротивление и принудить население к бегству. Эти меры следует довести до всех командиров». Только в Ленинграде и его пригородах во время блокады лишились жизни около 1 млн мирных жителей. <…> Кроме того, военные действия на территории Советского Союза продолжались более трех лет, и фронт прошел по ней дважды, сначала с запада на восток – до Петрозаводска, Ленинграда, Москвы, Сталинграда и Кавказа, – а затем в обратном направлении, что привело к огромным потерям среди мирных граждан, которые не идут ни в какое сравнение с аналогичными потерями Германии, на территории которой боевые действия велись менее пяти месяцев.

Мартынов, В. Е. О людских потерях СССР и Германии во Второй мировой войне / Вадим Евгеньевич Мартынов. – Текст : непосредственный // Преподавание истории в школе. – 2011. – № 3 (март). – С. 13–18. – Библиогр. в примеч.: с. 18.

Используя понятие «Цена Победы» в целях подчёркивания больших потерь и жертв СССР в войне, забывают о том, что эти потери и жертвы в первую очередь – следствие агрессии и преступлений немецко-фашистских захватчиков. По большому счёту, все раны народов и разрушения стран, ставших в годы Второй мировой войны жертвами гитлеровской агрессии, десятки миллионов утраченных и искалеченных жизней – это счёт бед, вызванных военной политикой нацистской Германии. В отношении войны против СССР это утверждение ещё более справедливо, поскольку германский нацизм ставил перед собой задачу не просто победить, а уничтожить Советский Союз, физически истребить основную часть населения и «германизировать» территорию страны. С этой точки зрения понятие «цена Победы» является кощунственной подменой совсем другого понятия – «счёт преступлений». <…> Начальник штаба верховного главнокомандования вермахта В. Кейтель ещё 13 мая 1941 года издал директиву «Об особой подсудности в районе «Барбаросса» и особых полномочиях войск», снимавшую с солдат и офицеров вермахта ответственность за будущие преступления на территории СССР. Известно, что на оккупированной территории СССР преднамеренно истреблены 7,4 млн человек, погибли от преднамеренно жестоких условий оккупационного режима – 4,1 млн человек, погибли на принудительных работах в Германии – 2 млн 164 тыс. человек. Вследствие бесчеловечного обращения погибли и умерли в фашистской неволе, по разным оценкам, 3,0–3,5 млн советских военнопленных (55–65 проц.).

Невозможно перечислить все преступления против гуманизма, мира и человечности, совершённые гитлеровскими захватчиками. Чрезвычайная государственная комиссия, расследовавшая фашистские преступления в СССР, подготовила 4 млн актов о нацистских злодеяниях. Относить злодейски убитых и искалеченных, умерших из-за невыносимых условий оккупации и других жертв фашизма к «Цене Победы» можно только отбросив критерии морали. Повсюду, куда ступала нога оккупантов, совершались тысячи чудовищных по своей жестокости деяний. За всё это нацистским преступникам пришлось держать ответ перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге.

Ковалевский, Н. Ф. «Цена Победы»: отзвук гуманизма или понятие с военно-историческим изъяном? / Николай Федорович Ковалевский. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2012. – № 5. – С. 3–7 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 7.

Война против Советского Союза с самого начала задумывалась Гитлером, как завоевание жизненного пространства для немцев, а населению оккупированных районов СССР отводилась роль бессловесного рабочего скота для новых хозяев. 5 августа 1941 года министр по делам оккупированных восточных территорий А. Розенберг издал распоряжение о введении на оккупированной территории СССР трудовой повинности для всех жителей от 18 до 45 лет (для евреев – до 60 лет).

Все советские граждане на оккупированной территории должны были под страхом наказания зарегистрироваться на бирже труда. <…> Угон на работы в Германию стал частью немецко-фашистского оккупационного режима. Используя войска и полицию, оккупанты устраивали облавы и угоняли в Германию сотни тысяч советских людей, проявляя при этом невиданную жестокость и произвол. <…> Условия жизни и работы советских людей в Германии были исключительно тяжёлыми. Официальная инструкция фашистских властей предусматривала, что «все рабочие должны получать такую пищу и такое жилище и подвергаться такому обращению, которые давали бы возможность эксплуатировать их в самой высокой степени при самых минимальных затратах». Однако ко «всем рабочим», по сути, относились лишь лица славянских национальностей. Например, в Прибалтике немцы проводили жёсткое разграничение между славянами, с одной стороны, и латышами, литовцами и эстонцами – с другой. На принудительные работы в рейх направляли в основном славян, прибалтов же вербовали добровольно.

С самого начала угнанные на принудительную работу граждане СССР содержались в гораздо худших условиях, чем рабочие из других оккупированных Германией стран. <…> Советские граждане жили в лагерях, не имели права получать посылки из дома, их рационы питания оказывались ниже, чем у других иностранных рабочих. Восточным рабочим запрещалось покидать без разрешения рабочее место, иметь деньги, ценности, зажигалки и велосипеды. Им нельзя было пользоваться общественным транспортом, к ним официально разрешалось применять телесные наказания. Любой контакт с немцами вне рабочего места запрещался (даже совместное посещение церкви). При этом и немцам за «дружественные контакты» с иностранными рабочими (например, если они пытались подкармливать истощённых людей) грозило до 8 месяцев тюрьмы. В то же время рабочие из стран Западной Европы и Чехии могли посещать театры и кинотеатры, и даже бассейны вместе с немцами, они также получали посылки из дома. <…> За малейшие проступки «остарбайтеры» могли попасть в трудовые исправительные лагеря, которые мало отличались от концлагерей. Мужчины за половые сношения с немками могли поплатиться жизнью, а не только заключением в концлагерь. Женщин – иностранных работниц – в таких случаях принудительно направляли в бордели.

Платошкин, Н. Н. Принудительный труд в нацистской Германии / Николай Николаевич Платошкин. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2012. – № 3. – С. 36–40 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 40.

Айнзатцкоманда «Потсдам» вошла во Львов сразу за частями вермахта. За две недели она изъяла из библиотеки Львовского университета 12 000 листовок, все карты и атласы, а также все политические материалы под авторством Ленина и Сталина. В середине июля EK «Потсдам» достигла Житомира, где почти два месяца изымала огромное количество страноведческого и экономического материала из школ и библиотек Житомира, а также провела оценку культурных ценностей. В рейх из Житомира было отгружено 36 музейных предметов искусства: китайские фарфоровые вазы, предметы посуды барокко и рококо, скульптуры из позолоченной бронзы, гобелены и различные скульптуры Ленина.

Во второй половине сентября в Киеве EK «Потсдам» продолжила сбор трофеев.

После захвата города она приступила к его осмотру. <….> Удалось найти лишь экономические статистические материалы и материалы по структуре промышленности, которые сразу были отправлены в Берлин. Однако Кюнсбергу досталось большое количество подготовленных для эвакуации материалов Академии наук УССР и материалов Географического института. Была захвачена библиотека Академии наук, по оценке немцев, имеющая приблизительно 3 миллиона книг. Особо ценными из этого объема оказались материалы по геологии Донбасса и Урала. Затем был захвачен новый атлас района Мурманска с многочисленными экономическими и страноведческими указаниями и пояснениями, ряд геологических карт района Донца с указанными на них новыми месторождениями различных полезных ископаемых, карта управления Украины, а также специальные карты Ирана.

Среди историко-культурных ценностей были изъяты: старейший русский атлас И. К. Кирилова (первая половина XVIII в.), старейший академический атлас (1737 г.) и старейший учебный атлас России (1745 г.), документы 1550 г., разрешительные грамоты для проезда иностранцев по территории России и три экземпляра старейших географических карт России 1627 г. В сообщении командира EK «Потсдам» от 10 ноября 1941 г. говорилось: «Все экономические, географические, геодезические и учебные карты, все, что удалось захватить, взято с собой».

В октябре айнзатцкоманда приступила к грабежу Киево-Печерской лавры. После 1926 г. в лавре был создан музей-заповедник, в котором хранилось огромное количество антикварных книг и драгоценностей. Как известно, 3 ноября немцы взорвали Успенский собор Киево-Печерской лавры. На западе существует версия, которая утверждает, что взрыв произошел в результате обезвреживания советской мины большой мощности. Однако по «удивительному» стечению обстоятельств разграбление всей лавры и монастыря было закончено айнзатцкомандой как раз к 3 ноября.

Во Владимирском соборе EK «Потсдам» также захватила огромный книжный фонд, в котором находилось от 4 до 5 миллионов книг, начиная с изданий эпохи Петра I. <…> 8 сентября EK «Гамбург» присоединилась к 6-й танковой дивизии, чтобы иметь возможность проникнуть в Ленинград с самыми передовыми подразделениями Вермахта. В этот период она уже начала разорять царские дворцы и музеи Гатчины, Павловска и Петергофа. В результате ей удалось захватить около 10000 книг Александровской библиотеки Царского Села, в которой находились издания XVIII–XIX веков на русском, немецком, английском и французском языках. Вся эта библиотека была упакована и в декабре вывезена в Берлин через Таллин. Еще 30000 книг было обнаружено в Гатчинском дворце. Из этого количества было отобрано для вывоза в Германию 15000 книг XVIII–XIX веков на русском и французском языках. Из Павловского дворца было вывезено 11500 томов.

Калинин, Н. Зондеркоманда SS «Группа Кюнсберг» : книгами из царских дворцов немцы отапливали блиндажи / Николай Калинин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2016. – № 8. – С. 129–131.

Одним из элементов плана «Барбаросса», характеризующего человеконенавистническую сущность фашизма, являлось использование мобильных военных формирований специально для уничтожения военнопленных и определённых групп населения на захваченных территориях. Эти формирования, впервые созданные ещё в сентябре 1938 года для действий в Чехословакии и Польше, получили название эйнзацгруппы, в другой транскрипции – айнзацтгруппы, делившиеся в свою очередь на зондеркоманды (особые команды) и эйнзацкоманды (айнзацткоманды). Освобождённые гитлеровской юстицией «от всякой ответственности за злоупотребления», они вступили на советскую территорию вслед за вермахтом, действуя в тылу групп армий «Север», «Центр», «Юг».

Первым крупным городом на пути зондеркоманды 7а в оккупированные районы СССР стал Вильнюс, население которого, если верить донесению её командира, оказалось настроено любезно и старалось «организованно взаимодействовать с новой властью». Тем не менее уже 2 июля в Вильнюсе начались аресты коммунистов и евреев, а на следующий день – их расстрелы. 4 июля ЗК 7а прибыла в столицу Белоруссии Минск, где в её руки попали секретные документы, в частности планы мобилизации. Не успели «осмотреться» на новом месте, как пришлось выслушивать нагоняй от командира эйнзацгруппы «В» бригадефюрера СС А. Небе за проявленную лояльность к еврейскому населению города, которое якобы было виновно в городских пожарах. Упущение срочно исправили: 12 июля 1941 года был подписан первый приказ о расстреле «поджигателей».

Для проведения акции были арестованы около 100 мужчин, которых вывезли в ближайшие окрестности Минска и расстреляли на краю противотанкового рва. Следующей жертвой стали ещё примерно 80 советских граждан. Их даже и арестовывать не было нужды: эти люди трудились на уборке территории и здания, в котором квартировала зондеркоманда 7а. После окончания уборки им объявили, что они направляются на другую работу. Людей построили в колонну, повели за город, где и расстреляли в противотанковом рву.

24 июля А. Небе не без гордости сообщал вышестоящему начальству, что в Минске «ликвидирован весь слой интеллигенции (преподаватели, профессора, адвокаты и т.д. за исключением врачей)». <…> В конце августа – в начале сентября 1941 года одна из групп ЗК 7a совместно с приданными ей подразделениями 9-й армии проводила антипартизанскую операцию в районе Демидова (Смоленская область, сост.), юго-восточнее которого, по немецким данным, действовали около 2 тыс. партизан. Всё мужское население района в возрасте от 15 до 55 лет было депортировано в лагерь военнопленных в Демидове. В ходе проверок немцы установили, что из арестованных 693 колхозников 183 человека являлись коммунистами и партизанами. Для устрашения местного населения пятеро из них были повешены на рыночной площади Демидова, остальных расстреляли.

Акции устрашения и террора в деревнях и сёлах Демидовского района зондеркоманда 7а проводила совместно с силами вермахта, для чего штаб 9-й армии сформировал группу быстрого реагирования. И расправы с мирным населением по малейшему подозрению были быстрыми. Так, в деревне Михайлово 8 человек арестовали якобы за связь с партизанами, а уже утром следующего дня всех повесили.

Калинин, Н. Б. Зондеркоманда 7а: хроника преступлений / Николай Борисович Калинин. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2016. – № 12. – С. 32–37 : фот. – Библиогр. в примеч.: с. 37.

16 июля 1941 года на совещании в ставке А. Гитлер заявил, что «Крым должен быть освобождён от всех чужаков и заселён немцами…». На этой территории фюрер предполагал создать новую имперскую область Готенланд (страна готов), Симферополь переименовать в Готсбург (город готов), а по окончании войны (поздней осенью 1941 г.) превратить Крым в один из районов немецкой колонизации, этакую «немецкую Ривьеру», куда планировалось переселить жителей Южного Тироля. <…> В период оккупации Крыма немецко-румынскими войсками большинство промышленных и гражданских объектов были варварски уничтожены. Но главное, захватчики проводили на территории полуострова политику полного геноцида мирного населения, включая женщин, стариков и детей. Людей расстреливали, топили в море, умерщвляли в газовых камерах, сбрасывали живыми в колодцы. Подобные массовые злодеяния были совершены в Севастополе, Симферополе, Керчи, Евпатории, Феодосии, других населённых пунктах Крыма. Так, в Симферополе за время оккупации были расстреляны, замучены или угнаны в рабство 22828 мирных жителей и советских военнопленных, в Севастополе – 69866 человек, в Ялте – 11707, в Керчи – 43429, Евпатории – 12598, Феодосии – 11300 человек и т.д.

Местом массового уничтожения крымчан стал противотанковый ров в посёлке Багерово недалеко от Керчи, где оккупанты расстреляли свыше 7 тыс. человек. Описание этого варварского акта отражено в произведении крымского поэта И. Л. Сельвинского «Я это видел». Совхоз «Красный» в Симферополе был превращён в лагерь смерти, в котором томились тысячи заключённых. Ежедневно здесь происходили расстрелы. Имели место случаи, когда людей заживо бросали в колодцы или же обливали керосином и сжигали. Лишь по официальным данным, здесь были уничтожены более 8 тыс. мирных граждан. В Керчи были расстреляны, удушены газами и отравлены более 11600 детей, стариков и женщин. Осенью 1943 года в аджимушкайских каменоломнях гитлеровцы расстреляли более 14 тыс. мирных жителей из Новороссийска и таманских станиц, отказавшихся идти в немецкое рабство. <…> Столь варварское отношение к крымскому населению не являлось только местной инициативой, а было продиктовано высшими директивами рейха. Так, в секретном распоряжении немецкого верховного командования от 25 июля 1941 года «Об отношении к враждебно настроенному населению и русским военнопленным» предписывалось: «Русский испокон веков привык к жестоким и безжалостным действиям властей. Необходимое быстрое успокоение страны может быть достигнуто только тогда, если каждая угроза враждебно настроенного гражданского населения будет беспощадно пресекаться… Каждое проявление снисходительности и мягкости является опасной слабостью… Население отвечает за спокойствие своей местности без всякого предупреждения… Снисходительность и даже сожаления к военнопленным должны быть наказаны строжайшим образом. Чувство гордости и превосходства должны постоянно ощущаться…».

В развитие данного приказа в ноябре 1941 года командующий 11-й немецкой армией Э. Манштейн подписал секретный циркуляр, гласивший, что «значительная часть населения вражеских городов должна будет голодать, поэтому не следует, исходя из ложного понятия о человечности, раздавать пленным и населению, поскольку они не состоят на службе в германской армии, те продукты, которых лишена родина. Солдат должен понимать необходимость жестоко покарать евреев, этих духовных носителей большевистского террора, и ещё в зародыше подавлять все восстания, возбудителями которых, в большинстве случаев, оказываются евреи».

Гужва, Г. А. Преступления немецко-румынских войск в период временной оккупации Крыма 1941-1944 гг. / Г. А. Гужва, Д. Г. Гужва. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2016. – № 11. – С. 42–46 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 46.

Осенью – зимой 1941 года в ходе Московской битвы Рязанская область превратилась сначала в прифронтовую территорию, а затем и в театр военных действий. <…> К 25–26 ноября 1941 года немцам удалось оккупировать семь западных районов области: Горловский, Захаровский, Милославский, Михайловский, Скопинский, Чапаевский и Чернавский. Противник находился в 30 км от областного центра и в 15 км от Ряжска.

Однако уже 6 декабря перешедшая в контрнаступление 10-я армия под командованием Ф. И. Голикова к 10 декабря освободила все населённые пункты области. <…> Комиссия установила, что было убито и расстреляно 60 мирных жителей, ранено девять человек и произведены издевательства, последствием которых явилась утрата трудоспособности четырёх человек. Немцы разрушили и повредили 139 сельскохозяйственных строений, 114 животноводческих построек, 22 культурно- и коммунально-бытовых здания, 4 мастерских по ремонту сельхозмашин и 23,5 км сооружений, мостов и дорог. Разграбили и отобрали у колхозов и государственных предприятий 12034 тонны зерна, 4813 тонн картофеля, 1843 тонны овощей, 9297 тонн фуража и сена. Оккупантами было отобрано и погибло в пути при эвакуации 17576 голов крупного рогатого скота, 9916 рабочих лошадей, 129 племенных лошадей, 4288 свиней, 31752 овцы, 10679 штук разной птицы и 1894 пчелосемьи. Немецкие части уничтожили и вывезли 2 автомашины, 302 сельхозмашины и 3067 единиц разного сельскохозяйственного инвентаря.

На оккупированной территории немцы вели себя как настоящие варвары. В зданиях, где они находились, были выбиты стёкла, мебель приведена в негодность. В образовательных учреждениях парты и прочая учебная мебель повреждены или полностью уничтожены, значительная часть учебных и наглядных пособий (карты, атласы, учебники, плакаты) разорваны на отдельные фрагменты, либо их использовали как топливо. Вражеские солдаты и офицеры вывели из строя в отдельных учреждениях системы отопления. Корпуса некоторых школ, больниц, клубов и библиотек оказались взорванными, в результате чего некоторые из них пришлось строить практически заново. Например, в Михайловском районе пострадали от рук немцев 17 школ и 1 детский сад, в Скопинском районе – 17 школ и 3 детсада, в Милославском районе – 9 школ. Но больше всего пострадал в этом отношении Горловский район – 16 школ, ущерб по которым составил 1 181 200 рублей, что почти в 10 раз превышает размер ущерба по школам Милославского района. В целом на территории области сожжению и разрушению подверглись 4 школы, 6 клубов, 5 больниц, 7 детских учреждений, 22 производственных здания и 51 жилой дом. Помимо этого, немцы уничтожили 71 гектар садов, 27 гектаров лесов и 2485 гектаров посевов. Из 49 районов области пострадали 25 колхозов. В 10 районах ущерб был причинён либо артобстрелами, либо налётами немецкой авиации.

Непродолжительная оккупация и боевые действия причинили народному хозяйству и населению Рязанской области значительный ущерб. А 347 миллионов рублей ущерба, причинённого колхозам области, доказывают, что именно сельское хозяйство области пострадало больше всего. Особенно пострадали колхозы и население западных районов области, а общий размер ущерба, причинённого области военными действиями и оккупацией в ноябре–декабре 1941 года, составил 562 миллиона рублей.

Горячкин, А. Полмиллиарда рублей за две недели оккупации : немецкий ущерб Рязанской области / Александр Горячкин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2011. – № 6. – С. 27–28. – Библиогр. в примеч.: с. 28.

9 декабря 1941 года в генеральном комиссариате «Остланд», куда в качестве генеральных округов вошли Латвия и Эстония, была упразднена земельная реформа 1940 года. Осенью 1941 года эстонских крестьян обязали сдать 90 тыс. тонн ржи, что оказалось невыполнимым. Поставки сократили до 45 тыс. тонн, что составляло вместе с семенами 64% валового сбора ржи. Еще хуже было с обязательными поставками мяса. <….> Латышей увозили на работу в Германию, а также отправляли в генеральный округ «Эстония» (на рудники, фабрики, в сельские хозяйства, на строительство прифронтовых укреплений). На работу гоняли в сопровождении полиции, иногда применяли палки. Больше Германии латыши боялись попасть на эстонские сланцевые рудники, где условия труда были особенно тяжелыми. Под видом угона в округ «Эстония» жителей отправляли и на строительство укреплений на фронте близ Ленинграда.

Сорокин, А. «Организовать в Козе-Люкати детский санаторий типа "Артек"...» : мероприятия советской власти в освобожденных от гитлеровцев Латвии и Эстонии / Андрей Сорокин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 6. – С. 114–121 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 121.

С началом Великой Отечественной войны Белгород, как и вся страна, перешёл на военное положение. Лозунг «Всё – для фронта, всё – для победы!» стал для белгородцев законом жизни. Они передали тысячи рублей личных сбережений в фонд обороны страны, открыли в городе госпитали для раненых советских воинов, участвовали в строительстве оборонительных рубежей, овладели военными профессиями. Были созданы истребительный батальон и народное ополчение, формировалась 299-я стрелковая дивизия, которую уже в августе 1941 года белгородцы проводили на фронт. Воины дивизии, получив боевое крещение на Десне, защищали Тулу, сражались под Сталинградом, громили врага на Белгородчине, освобождали Украину.

В октябре 1941 года фашистские войска приблизились к городу. У западных подступов части 1-й гвардейской стрелковой дивизии и 1-й отдельной танковой бригады в течение двух суток сдерживали натиск врага. 24 октября, после тяжёлых боёв, наши войска оставили Белгород. Для белгородцев потянулись мучительные дни и месяцы фашистской оккупации. Здесь, как и везде на временно оккупированной советской земле, гитлеровцы установили режим кровавого террора, насилия, грабежей и массового истребления жителей города. На Базарной площади гитлеровцы поставили виселицы. На Камышитовом заводе были заживо сожжены около 1700 мирных жителей и военнопленных, 2500 человек были расстреляны и захоронены в Дальнем парке (ныне Парк памяти). Одним из главных застенков гестапо стал подвал аптеки № 8 на улице Фрунзе (проспект Славы), откуда живым никто не возвращался.

Но жестокость оккупантов не смогла сломить дух белгородцев, их веру в победу. В лесах под Белгородом действовал Белгородский партизанский отряд под командованием коммуниста А. А. Полякова. В дерзких налётах на врага партизаны убили и ранили 870 солдат и офицеров противника, захватили немало оружия и ценных документов. За мужество, проявленное в боях, 30 партизан были награждены орденами и медалями.

Шамаева, Н. Подвиг города, озаренного первым салютом / Наталья Шамаева. – Текст : непосредственный // Родина. – 2013. – № 7. – С. 40–41 : 6 фото.

В августе – сентябре 1941-го десятки тысяч жителей Калуги и близлежащих районов участвовали в строительстве оборонительных сооружений под Смоленском, Рославлем, Ельней, Тулой, Орлом, Брянском. С началом 30 сентября битвы за Москву, в начале октября, линия фронта вплотную приблизилась к Калужскому району. 4 и 7 октября Калуга подверглась нескольким бомбардировкам, а в ночь с 12 на 13 октября, после массированного артобстрела город был взят войсками XIII армейского корпуса вермахта. Захватчики установили в городе оккупационный режим, организовали полевую жандармерию и военную комендатуру, расквартировали сотрудников отдела пропаганды вермахта. Но начали действовать и калужские партизанские отряды. В начале декабря 1941 года началось общее контрнаступление советских войск под Москвой, которое включало в себя целый ряд наступательных операций, одной из которых стала Калужская. Она была проведена силами 50-й армии генерал-лейтенанта И. В. Болдина и подвижной группы генерал-майора В. С. Попова в составе 154-й стрелковой, 112-й танковой и 31-й кавалерийской дивизий, Тульского рабочего полка, танкового батальона и двух батарей гвардейских реактивных миномётов. 21 декабря 1941 года войска 50-й армии ворвались в город и к 30 декабря 1941 освободили его. 31 декабря из штаба Западного фронта всем командармам была разослана телефонограмма следующего содержания: «30 декабря 1941 года войска генерал-лейтенанта Болдина заняли после упорных боев г. Калуга. Враг в беспорядке отходит, захвачены большие трофеи».

На военном положении : организация обороны Калуги в первые годы Великой Отечественной войны / публ. подгот. Александр Лукашин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2014. – № 10. – С. 74–77 : 2 фото, 2 табл. – Библиогр. в примеч.: с. 77.

28.XII.1941

Мы выселены. Вчера в 1 ч[ас] дня явились немцы и приказали всем жильцам дома немедленно выбраться. Для устрашения стреляли из автомата (в пол). Вещи были у нас заранее упакованы, и мы через 3–4 минуты были уже во дворе с нагруженными санками и кульками в руках. <...> Явились к Зевакиным, любезно согласившимся принять нас у себя. Заняли 2-ю, бывш[ую] Колину комнату: Коля, оказывается, переселился с женой на другую половину дома. В нашей комнате имеется кровать с матрацем, туалетный (вроде письменного) столик, шкаф, угловой столик-божница, 4 стула. Сильно холодно в комнате, не выше 4-х градусов. К ночи, после топки печки и открытия отдушника, стало град[усов] 5–6. Людмила через 1 час пошла с Ниной обратно в наш дом с надеждой, что дадут кое-что привезти. И действительно, без препятствий (немцев в доме не было) привезли много, как то: весь запас хорошей пшеницы (около 3 пуд[ов]), подушки, одеяла, ведро, керосин, лампу–светильник, мясо и сало и проч. Сварили (на обед и ужин вместе) мясной суп с молотой пшеницей с прибавлением консервированной] вермишели с мясом.

29/XII.[19]41 г. Понедельник

По многим признакам Калуга будет оставлена немцами. Сегодня ночью, как говорят, был взорван ж[елезно]д[орожный] дом близ Брынского моста. Опустели казармы, и народ тащит из Московских казарм картошку и другие запасы. Слышно, что расхищают и склады у вокзала. Идет стрельба: нам слышна главным образом артиллерийская, но иногда и пулеметная. Последняя доносится с южной стороны, в направлении б[ывшего] Краузевского дома, но может быть и не там. Изредка падают советские снаряды: в районе, где мы теперь живем, пока не попадают.

<…> Спим, сняв только шубы. В комнате стало несколько теплее: 61/2 градусов по Реомюру в 1 ч[асу] дня, до топки печи. Вероятно, печка нисколько не нагревается, и только после топки из отдушины идет теплый воздух.

30.XII.[19]41 г.

Сегодня ночью красные войска заняли Калугу. Радостно это освобождение от немцев! Всюду оживление, красноармейцев приветствуют. Вчера вечером было много взрывов и пожаров. Сожжена бывш[ая] детская поликлиника на Интернациональной улице и другие каменные здания: Московские казармы и другие, какие, пока точно не знаю. Была необыкновенная тишина вечером и в начале ночи; в 1-м часу часто стреляли из пулеметов и винтовок; потом опять тихо. Когда рассвело, мы выглянули наружу из парадной двери, и оказалось, что идут красноармейцы. Тотчас же я, Лева, Ляля и Нина пошли домой узнать, что там творится. Двери квартир (кроме Громовской и Дроздовской) взломаны или открыты (Кузнецовская – был ключ в двери), всюду, а особенно у нас, полный хаос: все перерыто, разбросано по полу.

Устрялов, М. В. Калуга в период немецкой оккупации: дневник врача Михаила Устрялова / Михаил Васильевич Устрялов ; вступ. ст. и погот. публ. В. Я. Филимонова, Д. Э. Миронова. – Текст : непосредственный // Российская история. – 2011. – № 3 (май–июнь). – С. 32–47. – Библиогр. в примеч.: с. 46–47.

Немцы обоснованно усмотрели в голубях-связистах угрозу: в то время пернатых почтальонов активно использовали для доставки фронтовых донесений. Одно из первых распоряжений оккупационных властей в Ростове: голубей уничтожить!

Витя Черевичкин не подчинился. И это не легенда, каких много сложено о шестнадцатилетнем мальчишке. Это подвиг.

В тот день он ушел из дома, как обычно, – продолжает Анна Ивановна (младшая сестра убитого, сост.). – Не прошло и получаса, как вижу в окно: ведет Витеньку во двор немец с винтовкой. И ведет к сарайчику. Все решили, что его застрелят там же, в голубятне. А оттуда вдруг взмыли в небо голуби.

Витю расстреляли в сквере имени Фрунзе. Он так и остался лежать у стены. С мертвым голубем в руках.

А на следующий день немцев вышибли из Ростова.

Аксененко, А. И. Жил в Ростове Витя Черевичкин... : Разговор с сестрой навечно 16-летнего паренька, вошедшего в хронику Нюрнбергского процесса, легенды и народную песню / Анна Ивановна Аксененко ; [записала] Елена Мелихова. – Текст : непосредственный // Родина. – 2016. – № 6. – С. 32–34 : фот.

20-е числа июня. Исход из Минска. На грузовиках – к радиостанции в пригороде, где служил отец. Через 20 километров семьи сгрузили с машин. Всюду немцы. Отца и всю команду радиостанции повезли дальше. Воевать. Никто нигде никогда отца больше не видел. Его семья молча бредет назад, в Минск. Дедушка, мама, дядя, тетя, еще тетя. И дети – 14, 15, 8, 7 лет. Девочка, мальчик, девочка, мальчик. Июль 1941 года. «Все евреи – жители города Минска обязаны, после опубликования настоящего приказа, в течение пяти дней переселиться в еврейский район». Два квадратных километра, 40 улиц и переулков, стена из колючей проволоки, в несколько рядов, вышки, расстрелы за уход. Больше 100 тысяч человек, по 10–15 душ в одной комнате. И с педантичностью, с высокой организованностью сужение гетто, перенос его границ после каждого погрома. После каждой многотысячной расправы. Сжатие до последней души. Сжатие. Сжатие. Сжатие.

Одного уже нет. Старшего мальчика, ему 15, осенью в облаве ловят и увозят. Он погиб, но они об этом не знают. Его просто нет – нет голоса, нет в воздухе, нет нигде. Но семья еще есть, она живет на краю гетто, у старого еврейского кладбища. Там расстреливают, и семилетний Борька бегает смотреть, скрываясь за древними гранитными надгробиями, как стреляют. «Мне было безразлично, жизнь или смерть», – так он скажет спустя почти 80 лет.

Дедушка, мама, две ее двоюродные сестры, девочка, девочка, мальчик. Но время их съедает. В день проклятый 7 ноября 1941-го, в погром, ему так хотелось залезть в машину! Он просился, он хотел – это же машина! Но мать его тянула от нее, пятилась, тонула в очереди дальше, дальше, пока не кончили грузить людей. Эту машину будут звать душегубкой. Она впервые появилась там и была полна невыразимой притягательности для детей. Ему было 7, потом 8, и он должен был уйти в яму много раз… Но в ноябре ушла мама. Проникла за проволоку – просить за сына бывших соседей. Не обрезанный, русый, худой мальчишка. Отдайте в деревню родственникам! Просящая. Молящая. Она ушла просить и не вернулась. Что с ней стало – никто не знает. Был слух, что ее увидел и узнал полицейский. Ей было 29 лет. Мальчику – 15. Но те, что остались, – еще семья.

Миркин, Я. Побег из гетто : притча о девяти мальчиках и девочке, трое суток выходивших из ада / Яков Миркин. – Текст : непосредственный // Родина. – 2020. – № 4. – С. 38–41 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 41.

Основная масса пленных сразу же после поступления в лагеря разделялась по национальному признаку. В развитие приказа ОКБ аналогичный приказ о сегрегации всех узников на пять групп в зоне своей юрисдикции издало также ОКХ 24 июля 1941 г. На практике этот процесс протекал не везде одинаково, однако чаще всего производились и повсеместный поиск и изоляция евреев, и отделение украинцев от русских, чтобы еще более усилить уже существовавшую напряженность в отношениях между двумя народами, подняв их до уровня открытой конфронтации. Иногда в лагерях в самостоятельную группу также выделялись пленные «азиаты», подвергавшиеся на первых порах ярко выраженной дискриминации по расовому признаку.

Зачастую разделение военнопленных производилось уже на этапе прохождения через транзитные лагеря. Так, в августе 1941 г. в Уманском дулаге № 182 происходила разбивка командного состава на украинцев и русских, после чего формировались роты по национальному принципу. Подобная картина наблюдалась также в дулаге № 160 в г. Хорол, где все советские пленные были рассортированы по четырем этнорасовым группам: русские, украинцы, «монголы» («азиаты») и евреи, одежда которых помечалась шестиконечными звездами. Здесь же содержалась и группа девушек-военнопленных. К началу весны 1942 г. из них в живых осталось только семь-восемь, но и те были расстреляны за то, что укрывали еврейку.

В Константиновском лагере (Сталинская область), начиная с октября 1941 г. содержалось примерно 5 тыс. чел. С самого начала все пленные были разбиты на группы по 100 человек каждая во главе со старшиной из числа узников лагеря. 30 января 1942 г. в лагерь прибыл немецкий офицер и потребовал произвести разбивку военнопленных на две большие группы по национальному признаку – украинцев и русских. После этого их под конвоем гнали к передовой линии для подноски боеприпасов немецким войскам. Во многих лагерях наоборот, украинцев вообще не посылали на принудительные работы, тогда как всех остальных, и особенно русских, использовали на всевозможных работах. Все зависело от воли армейских администраторов и персонала лагерей, которые действовали по своему усмотрению в различных ситуациях.

Самый крупный лагерь для комсостава Красной Армии на территории СССР находился в г. Владимир-Волынск (офлаг 11а). В начале октября 1941 г. туда было согнано до 8 тыс. чел. Весь наличный состав был разбит на четыре полка по принципу национальной принадлежности: 1-й полк – украинский, 2-й и 3-й – русские полки, 4-й – «интернациональный», состоявший из так называемых «нацменов» (выходцы из Средней Азии и Закавказья). <….> Кроме этого в лагере было еще два блока, в одном из которых содержалась группа генералов, в том числе бывшие командующие 6-й и 12-й армий И. Н. Музыченко и П. Г. Понеделин, попавшие в плен в сражении под Уманью в августе 1941 года. По мнению узника этого лагеря Юрия Соколовского, главной целью сегрегации пленных было «стремление отделить русских от украинцев».

<…>

Выявлены случаи, когда помимо общего разделения всех узников на группы и поиска евреев, последних не расстреливали, а изолируя от остальных пленных, создавали им такие условия содержания, что все они были обречены на голодную смерть. Подобным образом поступила комендатура лагеря, организованного в декабре 1941 г. в селе Чкалове Сталинской области. В нем был установлен специальный режим для военнопленных по принципу национальности. Переход из группы русских к украинцам и наоборот карался пытками, а в некоторых случаях расстрелами. На протяжении первых восьми суток всем без исключения пленным пища вообще не выдавалась. На 9-й день стали выдавать капусту (норма выдачи – один кочан на 20 человек), свеклу (на 10 человек), кукуруза (на 6 человек) и просо в сыром виде. Иногда выдавалась баланда в расчете один котелок на 5 человек, а также мясо павших лошадей. Помощь местных жителей была категорически запрещена, выдача воды не разрешалась. Нарушение установленных правил каралось расстрелом на месте.

Маринченко, А. А. «Внести раздоры между народами...»: расовая политика немецких властей в отношении советских военнопленных, 1941 – начало 1942 года / А. А. Маринченко. – Текст : непосредственный // Новая и новейшая история. – 2014. – № 2 (март–апр.). – С. 59–91. – Библиогр. в подстроч. примеч.

С началом Великой Отечественной войны Пономаренко, оставаясь членом ЦК ВКП(б) и Первым секретарём ЦК КП(б) Белоруссии, со свойственной ему энергией и деловитостью включился в выполнение сложных задач, связанных с мобилизацией всех сил республики на отпор врагу. <…> Пономаренко в тяжёлых условиях отступления Красной Армии показал высокие организаторские способности, неизменно проявлял волю и настойчивость в деле развёртывания подпольной борьбы и партизанского движения, за которые он перед военными советами названных воинских объединений нёс непосредственную ответственность. В 1941 году на оккупированной территории Белоруссии уже действовали 3 областных, 2 городских и 25 районных подпольных партийных комитетов, сражались с врагом 92 партизанских отряда. <…>

На необходимости централизации руководства партизанским движением настаивали в письмах в ЦК ВКП(б) и ГКО многие партийные руководители партизанской борьбы на местах, а также крупные военные специалисты. Все они, сходясь в главном, что централизация руководства партизанским движением крайне необходима, пути решения этой проблемы видели неодинаково. Так, нарком внутренних дел Л. П. Берия выступал против создания нового управленческого органа: он предлагал сосредоточить всё дело руководства партизанскими силами исключительно в руках его ведомства, которое, по его мнению, уже накопило за войну значительный опыт руководства подпольной и партизанской борьбой и располагало достаточным количеством подготовленных кадров. В то же время известный военный деятель – заместитель наркома обороны СССР генерал-полковник Н. Н. Воронов придерживался совершенно противоположной точки зрения. Он считал, что для управления всеми партизанскими силами следует «создать партизанский фронт во главе с командующим и его штабом, подчинив его непосредственно СВГК».

Были и другие предложения. С одним из них Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко ознакомился в кремлёвском кабинете Сталина, куда он был вызван вождём в декабре 1941 года для личной беседы. В начале обсуждался вопрос, поднятый в записке П. К. Пономаренко от 19 сентября 1941 года. Сталин счёл аргументацию Пономаренко о необходимости массового применения партизанами диверсий на коммуникациях врага убедительной, поставленные им вопросы своевременными и правильными. После этого беседа перешла на тему централизации руководства партизанским движением. Сталин предложил Пономаренко изучить материалы, поступившие из Управления формирования и укомплектования войск Красной Армии (УПРАФОРМ) и высказать по ним своё мнение. Этот орган в то время возглавлял заместитель наркома обороны СССР генерал-полковник Е. А. Щаденко.

Пономаренко, ознакомившись с предложениями Е. А. Щаденко, пришёл к выводу, что они нереалистичны и не соответствуют обстановке на фронте. «Хочу сказать откровенно, – докладывал он И. В. Сталину, – в предложениях Щаденко речь идёт не об организации народного партизанского движения на захваченных противником территориях, а о формировании армий, которые, по его мнению, следует ввести затем на оккупированные территории для партизанских действий. Конечно, всё это на захваченной гитлеровцами советской земле можно сделать. Но как их введут на оккупированную территорию и нужно ли их, вообще говоря, туда вводить? Следует ли перекачивать из наших резервов в тыл врага столь нужные стране силы и реально ли это сделать? Необходимо иметь в виду, что на захваченной противником советской земле сейчас находятся десятки миллионов наших граждан, и нашей задачей, как я полагаю, является поднять их на вооружённую и другие формы борьбы против оккупантов. Предложения Щаденко настолько противоречат задачам организации всенародного партизанского движения, что я не знаю, что и сказать». Сталин пристально посмотрел на него и заметил: «Почему не знаете! Вы уже всё основное сказали! ЦК ВКП(б) отклонил эти предложения как нереальные». После этого Сталин предложил Пономаренко немедленно приступить к организации Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) при Ставке Верховного Главнокомандования (СВГК).

Князьков, А. С. Начальник Центрального штаба партизанского движения генерал-лейтенант П. К. Пономаренко: штрихи к портрету / А. С. Князьков. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2017. – № 7. – С. 73–80 : фот. – Библиогр. в примеч.: с. 80.

Партизанское движение, подпольная борьба зарождались как стихийно, являясь патриотической реакцией различных слоев населения на вторжение завоевателей, так и в результате целенаправленных усилий государственных структур, советского военного командования. В западных и центральных районах Белоруссии, которые уже в первые дни войны попали под власть оккупантов, антифашистское сопротивление складывалось менее организованно, с большими трудностями, здесь к партизанским методам зачастую спонтанно переходили советские воины-окруженцы, представители партийно-советского актива. В восточнобелорусских регионах партизанские отряды и подпольные группы нередко были подготовлены к приходу врага заранее органами власти и военными структурами, определенное число партизанских подразделений летом 1941 года было направлено на оккупированную территорию через линию фронта. Выполняя установки верховной власти СССР, партийно-государственные органы БССР, командование Западного фронта уделили много внимания развертыванию антифашистской борьбы в тылу противника. В частности, только в партизанской школе оперативно-учебного центра Западного фронта в течение лета 1941 года прошли подготовку около 1500 человек, большая часть из которых начала действовать на оккупированной территории. <….> Несколько тысяч бойцов первых партизанских формирований создали в Белоруссии очаги повстанческой войны, которые гитлеровцам так и не удалось подавить ни в 1941, исключительно тяжелом для партизан году, ни в 1942, ни в последующие военные годы, когда партизанское движение стало массовым. На тысячи шел счет бойцов, вошедших в состав подпольных антифашистских организаций, которые возникли во многих населенных пунктах республики. Эти отважные люди будоражили своими действиями всю Белоруссию, своим примером будили совесть сомневавшихся и колеблющихся, втягивали в сопротивление захватчикам всё более широкие слои населения.

<…>

Военнослужащими-окруженцами и местным активом уже в первые месяцы оккупации был создан в Минской области ряд партизанских отрядов (в 1941 году, кроме большого числа партизанских групп, здесь действовало уже 26 отрядов). Так, в Гресском районе в июле 1941 года группа местного советско-партийного актива объединилась в отряд с подразделением военнослужащих. В сентябре 1941 года в его состав влилась еще одна группа военнослужащих во главе с бывшим командиром 6-й кавалерийской дивизии генерал-майором М. П. Константиновым. Он и стал командиром отряда.

<…>

Во многих населенных пунктах Белоруссии зарождались подпольные группы и организации антифашистской направленности. По неполным данным, в 1941 году только в Минске и его окрестностях действовало более 50 подпольных групп. К концу 1941 года в Гродно лишь на железнодорожном узле действовало 3 группы, объединявшие свыше 20 подпольщиков. В Гомеле за неполные два месяца со дня оккупации города было создано около двух десятков подпольных групп. Примерно такое же количество групп действовало в 1941 году в Витебске, Борисове, Орше и Оршанском районе, 12 – в Осиповичах, до 10 – в Ново-Белице. Подпольная борьба развернулась в столице Белоруссии, во всех областных центрах, многих других городах, поселках и деревнях, на промышленных и транспортных объектах.

Воронкова, И. Ю. Гитлеровская оккупация и начало антифашистской борьбы в Белоруссии в 1941 году / Ирина Юрьевна Воронкова, Владимир Иванович Кузьменко. – Текст : непосредственный // Новая и новейшая история. – 2011. – № 5 (сент.–окт.). – С. 101–138. – Библиогр. в подстроч. примеч.

Партизаны не имели ни вооружения, ни боеприпасов, ни продуктов питания, ни лекарств. Большинство «новоиспечённых» командиров, не обладая специальной подготовкой, на первых порах даже не представляли, как обеспечить пропитание в лесу подчинённых, вооружить их и начать диверсионные действия. <…> Партизанским отрядам требовалась экстренная помощь. И такая помощь была оказана военным командованием и органами НКВД. В июле 1941 года был создан оперативно-учебный центр Западного фронта, в задачу которого входили самая минимальная подготовка партизанских отрядов и диверсионных групп, их материальное обеспечение и переброска в тыл врага. На всё это отводилось до 7 суток.

Ветераны свидетельствуют, что большую помощь в организации партизанского движения оказала Особая группа при наркоме внутренних дел и её войсковая структура – отдельная мотострелковая бригада особого назначения (ОМСБОН НКВД СССР). В бригаду зачислялись партийные, советские и чекистские работники, иностранцы (по рекомендации Коминтерна), спортсмены. Особой группой и ОМСБОН в тыл врага были направлены более 2000 оперативных групп общей численностью 15 тыс. человек. Значительная часть этих сил была переброшена и на территорию оккупированной Белоруссии. <…> Действенную помощь партизанскому движению в Белоруссии могли оказать окружённые в Новогрудском «котле» части одиннадцати советских дивизий 3-й и 10-й армии Западного фронта. Среди «окруженцев» были опытные командиры, штабные работники, связисты, сапёры и другие военные специалисты. Однако солдаты и офицеры Западного фронта, попавшие в окружение, не были ориентированы советским руководством на партизанские действия. <…> Известны примеры, когда на базе армейских частей Западного фронта, которые попали в окружение, формировались партизанские отряды, которые вели успешную борьбу с врагом. 208-я моторизованная дивизия 10-й армии Западного фронта под командованием полковника В. И. Нечипоровича в начале войны попала в окружение. Попытки дивизии пробиться к своим войскам не увенчались успехом. Тогда полковник В. И. Нечипорович сформировал на её базе партизанский отряд (партизанский полк № 208), который успешно действовал в районе Бобруйска.

Подсчитано, что в годы Великой Отечественной войны в Белоруссии военнослужащие составляли 11 проц. общего числа партизан, они возглавляли 52 проц. партизанских бригад, большинство партизанских штабов. И всё же малочисленные партизанские отряды не могли в 1941 году парализовать тыловые коммуникации немецких войск, отрезать их от европейских баз снабжения, как того требовала сложившаяся обстановка.

Басюк, И. А. «Пресекать пути снабжения войск противника...» : белорусское партизанское движение в период Великой Отечественной войны / И. А. Басюк. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2017. – № 1. – С. 10–15 : фот. – Библиогр. в примеч.: с. 15.

Во время Великой Отечественной войны на оккупированной территории Орловской области развернулось мощное партизанское движение, организации которого во многом способствовала подпольная печать сначала в виде листовок, а затем и газет. Одна из первых подобных листовок, выпущенная обкомом ВЛКСМ, появилась в г. Орле 7 октября 1941 года, спустя всего несколько дней после занятия города фашистами. Обращённая к молодёжи, она призывала её уходить в партизаны: «Комсомольцы, комсомолки! Свято храните славные традиции партизан времени гражданской войны. ... Обагрённая кровью советских патриотов земля ... зовёт вас на беспощадную борьбу с фашистскими извергами, на священную месть за все их злодейства!».

Кондратенко, А. И. «В настоящий период все листовки вручаются лично населению, старостам и полицейским» : партизанская печать Орловской области в годы войны / А. И. Кондратенко. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2014. – № 4. – С.10–14. – Библиогр. в примеч.: с. 14.

А в тылу у немцев в это время разгоралось пламя партизанской борьбы. Всего партизаны Подмосковья, истребительно-диверсионные отряды уничтожили 17 тыс. вражеских солдат и офицеров, вывели из строя 6 самолетов, 22 танка и бронемашины, более 100 орудий, свыше 300 минометов и пулеметов.

В борьбе с врагом участвовали и школьники. Так, в деревне Бутаково морозным декабрьским днем группа немецких солдат разожгла в сарае костер. Школьники села «помогли» фашистам погреться. Принесли охапку дров, в которой запрятали две противотанковые гранаты. Взрывом убило 13 фашистов. Подобных примеров было множество.

Изгоняя противника, советские воины воочию убеждались, что представлял собой фашистский «новый порядок». Многие жители были расстреляны и повешены. Всюду встречались картины страшных зверств и варварства. В Клину фашисты разрушили Дом-музей великого русского композитора П. И. Чайковского. Враги взорвали памятник старинной архитектуры – Воскресенский Новоиерусалимский монастырь под Истрой, совершили много других преступлений.

Кольчугин, С. Е. Урок «Московская битва» в IX классе : (деятельностный подход) / Семен Егорович Кольчугин. – Текст : непосредственный // Преподавание истории в школе. – 2012. – № 1 (янв.). – С. 43–47.

С самого начала войны большой размах получило движение народных мстителей в тылах группы фашистских армий «Север», нацеленных на Ленинград. Уже летом 1941 года в Ленинградской области, в её довоенных границах, в борьбу с врагом вступили 6 партизанских бригад, 4 батальона и 200 отдельных отрядов. В первые же месяцы войны на нелегальное положение перешли 32 районных комитета ВКП(б) Ленинградской области и около 3000 патриотов. Под Псковом и Новгородом произвели первые рейды партизанские соединения, заявил о себе один из первых в истории войны партизанский край, получили разработку основы обороны партизанских баз в боях с карательными экспедициями оккупантов. Здесь в июле 1941 года частями 11-й армии (11 А) при поддержке партизан был осуществлён исторический контрудар (под Сольцами). Маршал Советского Союза Г. К. Жуков вспоминал: «Контрудар 11-й армии был хорошо организован. От неожиданности противник повернул вспять и начал поспешный отход. Если бы не помощь подоспевшей 16-й немецкой армии, 56-й мехкорпус Манштейна был бы уничтожен». <…> Под Ленинградом фашистские войска были остановлены в сентябре 1941 года. Линия фронта здесь проходила по реке Волхов, под Ораниенбаумом, Мгой и Новгородом, значительно сокращая возможности по переходу на оккупированную территорию и обратно; затруднилась и связь штаба с действующими отрядами. Учитывая это, по предложению М. Н. Никитина на каждом фронте были образованы оперативные группы партизанского штаба. Они располагались: г. Волхов (ЛФ), г. Малая Вишера (Волховский фронт; ВФ), г. Валдай (Северо-западный фронт; СЗФ). В состав каждой входили, кроме начальников, их помощники по разведке и административно-хозяйственной части, имея в своём распоряжении радиоузлы для связи с отрядами и ЛШПД, базы вооружения, боеприпасов, обмундирования и продовольствия.

Большую роль в организации борьбы с немецкими захватчиками сыграли отряды и бригады, сформированные за линией фронта. Им предстояло сражаться в самом ближайшем тылу противника. Главной задачей, которую ставил перед ними ЛШПД и штабы фронтов, являлся срыв воинских перевозок врага путем ударов по железнодорожным узлам и военно-экономическим объектам. При этом предусматривались нападения на автоколонны, склады, уничтожение мостов, минирование дорог.

<…>

В течение осени 1941 года в непрерывных боях бригада при поддержке населения разгромила вражеские гарнизоны во многих населенных пунктах, очистив от гитлеровцев значительную территорию, образовав «Партизанский край», находившийся примерно в 180 км от линии фронта. Он протянулся на 120 км с севера на юг и 80-90 км с востока на запад, составив площадь около 10 тыс. км. На его территории находилось более 400 сёл и деревень.

Чешуин, С. А. Действия партизанских соединений в тылу немецких войск, нацеленных на Ленинград / Сергей Анатольевич Чешуин. – Текст : непосредственный // Военно-исторический журнал. – 2016. – № 2. – С. 10–16 : ил. – Библиогр. в примеч.: с. 16.