Повесть Александры Зайцевой "Мы встретили зло" о том, от чего детей обычно оберегают, не затрагивают в разговоре с ними самые тяжелые стороны жизни.
«Пришло время написать обращение к читателям и нужно с чего-то начать. А начинать всегда трудно. Это знаю я, знает герой моей повести, знает всякий, кто открывал белый лист и собирался с духом для откровенного разговора.
Здравствуйте! (пожалуй, это лучшее начало)
Примерно год назад у меня случилась беседа с учениками одной из школ Екатеринбурга. К тому моменту я написала уже половину повести, остановилась и впала в отчаяние. Так бывает: сначала история сидит занозой в голове, а потом вы устаёте её вынимать. Слишком тяжело. И вот я спросила у ребят, хотели бы они прочитать книгу о серьёзном и непростом, нужна ли такая книга? Мы обсуждали, размышляли, и одна девочка сказала, что дописать надо, а потом добавила: «С нами никто не разговаривает».
Эта её тихая фраза меня словно ударила. Сколько безнадёжности в пяти маленьких словах – «С нами никто не разговаривает». Понимаете? И вот повесть перед вами. Моя попытка поговорить. Не знаю, насколько она хороша с точки зрения большой литературы, но она честная. Я ничего не прячу от вас, ничем не прикрываюсь. Это тоже непросто, но ведь нужно с чего-то начинать, правда?)»
Людмила Потапчук - автор повести "Та, которая шкаф".
«Разговаривала я не так давно с одной симпатичной дамой. Дама была психологом.
Говорили мы об одном симпатичном мальчике. Мальчика в школе не то чтобы сильно обижали – скорее не воспринимали как своего. Был класс, а был мальчик. Ни с кем не пара, никому не сосед по парте. Ничей не друг. Фу-мальчик. Не-дам-тебе-карандаш-мальчик. Хоть-бы-тебя-совсем-не-было-мальчик.
При этом классная руководительница была в целом на стороне класса, а не мальчика.
И я говорила даме-психологу – как же так, неправильно же, не должно так быть.
А дама-психолог говорила – как иначе-то. Это нормально, говорила дама. В каждом классе неизбежно выстраивается своя иерархия. Такая как будто лестница. Или стремянка, что ли. Одни наверху, другие внизу.
Всё началось с ёлки, которая растёт возле школы, где училась я и где теперь учатся мои дети. Эту ёлку посадил один из четвёртых классов во время выпускного после окончания начальной школы. Рядом с ёлкой торчит зловещая чёрная табличка с золотыми буквами (наверняка заказали в кладбищенском магазине) примерно с таким текстом: «Это дерево было посажено в таком-то году Мариванной и её четвёртым классом». Проклятущая ёлка много лет не давала мне покоя, хорошо, что в кошмарах пока не снилась. Наконец, чтобы избавиться от печальных ёлочных мыслей, я придумала маленькую повесть про то, как умирает детство и рождается юность».
23 мая день рождения у Ольги Лукас, одного из авторов предыдущих сезонов Книгуру. Давайте вспомним ее повести "Метод принцесс" и "Девять желаний Ани". И почитаем, что рассказывает о них и других своих произведениях сама Ольга Лукас в интервью для сайта "Папмамбук".
‒ Ольга, вы автор нескольких детских книг с детективным сюжетом. В начале двухтысячных были популярны детские детективы довольно сомнительного качества, потом они исчезли, и этого жанра практически не стало, и вот буквально пару лет назад у писателей, издателей и читателей снова появился интерес к детским детективам. Как вы думаете, с чем это связано?
‒ Для меня детские детективы существовали всегда: с детства помню приключения Калле Блюмквиста Астрид Линдгрен, книги «Эмиль и сыщики» Эриха Кёстнера и «Мыслитель действует» Кристине Нёстлингер.
Сейчас скорее можно говорить о размывании границ жанра. Детский детектив – это и вышеперечисленные классические произведения для школьников, и добрая половина рассказов о Шерлоке Холмсе, и ставший уже культовым «Зверский детектив» Анны Старобинец, взрослеющий от книги к книге вместе с читателем.
Эксперты конкурса Ирина Лукьянова, Евгения Шафферт, Мария Порядина и Шамиль Идиатуллин рассмотрели поступившие на конкурс 684 произведения и сформировали Длинный список из 28 текстов.
1. Волкова Лилия. Театр «Хамелеон»
2. Востоков Станислав. Прокопий Капитонов
3. Голдин Ина. Колыбельная для маленьких солдат
4. Егоров Егор, Нечипоренко Юрий. Живой дом
5. Зайцева Александра. Мы встретили зло
6. Зенькова Анна. Прикосновение
КомпасГид считает Серафиму Орлову одним из самых громких молодых авторов своего издательства. В мае пиар-менеджер издательства взяла интервью у писательницы для библиотеки электронных книг "ЛитРес". Речь шла о повести "Голова-жестянка". Получился очень умный, тонкий разговор, который позволяет еще раз переосмыслить для себя эту книгу, открыть в ней новые нюансы.
Из интервью становится известно, что во время самоизоляции Серафима Орлова снова обратилась к прозе, пишет рассказы.
А какие другие события произошли в ее жизни после выхода повести? Продолжают ли радовать издатели?
В разгаре новый сезон Книгуру. А мы хотим поговорить о повести омского автора Серафимы Орловой "Голова-жестянка", которая вышла в финал одного из предыдущих сезонов. Тем более, что о книге в последнее время не раз писали ее издатели. Например, вспоминали, как создавалась обложка. Представьте, на ней мог появиться тот рисунок, который мы привыкли видеть на обложке "Точки бифуркации" Николая Пономарева!
Итак, слово Марине Кадетовой, шеф-редактору издательства «КомпасГид»:
— Над обложкой «Головы-жестянки» мы начали думать практически сразу же, как поняли, что текст наш. Мы получили эскизы от трёх художников, но выбирали в итоге из двух. Одним из художников была Ася Мицкевич, приславшая чудесный эскиз, который нам очень понравился, но он никак не "бился" с названием повести: на нем было изображено сердце. Согласитесь, немного странно для «Головы-жестянки»? Вторым художником была Greta Berlin, и ее "многослойное" решение стало основным – эскиз очень быстро приобрёл свой финальный вид. А полюбившееся нам механическое сердце не пропало, а стало обложкой книги «Точка бифуркации Николая Пономарева.
Вспоминает Greta Berlin, художник, автор обложки книги «Голова-жестянка»:
— Запрос на обложку пришел перед моим отъездом, и я понимала, что не успеваю прочесть книгу, выделить какие-то детали и уж тем более проникнуться смыслом. Прочла аннотацию, и пока писала ответ, что не могу взяться за работу, появилась идея «депривационной банки-купола».
Главная героиня после несчастного случая, с одной стороны, живет в замкнутой камере своих новых проблем и, прорабатывая их, неизбежно «бьется головой о стену» (поэтому жестянка уже изрядно помятая). С другой – находится под колпаком внешнего мира, гиперопеки родных и прочих подростковых границ и неудобств. Эту идею я успела показать до отъезда. А когда вернулась, было решено продолжить поиски. Книгу я все-таки прочитала, и после пары других вариантов мы остановились на самом первом. На мой взгляд, он наиболее глубокий, хотя и кажется простым за счет лаконичного исполнения.
В дни самоизоляции необычайно активизировалось профессиональное общение вокруг конкурса "Книгуру". Литературный критик Ксения Молдавская, одна из создателей конкурса и его многолетний эксперт, стала инициатором регулярного ZOOM-общения авторов и критиков "Книгуру". Этот формат получил название "Рабочий полдень", и возник одноименный YouTube-канал для размещения видеозаписей профессиональных встреч.
Эти встречи могут быть очень полезны молодым авторам, отправляющим свои произведения на литературные конкурсы. Уже прозвучало выступление эксперта Марии Порядиной "Ты не пройдешь!" о плохих конкурсных текстах. И выступление самой Ксении Молдавской "Вопросы начинающему сочинителю". Онлайн выступили литературные редакторы, те, кто может объяснить, как лучше автору взаимодействовать с издательствами и работать над текстом.
Встречи интересны и для организаторов творческих занятий с детьми и подростками. В частности, популярные писатели Евгения Пастернак и Андрей Жвалевский ведут такие занятия, в своем выступлении категорично заявляют "Отговорите подростка писать", но при этом делятся большим количеством приемов, как развивать не только фантазию, но и логику юных авторов, их способности выстраивать композицию произведений, продумывать ее.
